Путь к тишине. Часть 2 (СИ)

— Ты мне скажи, — холодно ответил Митос. — Когда ты познакомилась с этим маленьким паршивцем? Вчера? Позавчера?

— Маленьким… Что вы с ним сделали?!

— А тебе не интересно, что он собирался сделать с тобой? Знаешь, сколько на его счету таких сердобольных соплячек?

— Не может быть, — покачала головой Мишель. — Он же ребенок!

— Ребенок ты, Мишель! — жестко произнес Митос. — Сегодня ты осталась жива только потому, что не умеешь врать. Тебе никто не говорил, что обманывать своего учителя — дурной тон?

Он повернулся и молча ушел к себе. Мишель проводила его испуганным взглядом и повернулась к Кедвин.

— Я не понимаю…

— Мишель, — сказала Кедвин, садясь на диван и делая приглашающий жест. Мишель тоже села. — Кенни, вернее, Кеннет, вовсе не был ребенком. Ему было больше восьмисот лет.

— Что-о?!

— Да. Это была его обычная схема: прикинуться маленьким и несчастным, втереться в доверие, а потом убить своего благодетеля. У тебя был реальный шанс стать очередной жертвой.

— О! — Мишель прикусила губу. — Мне никто о нем не рассказал?

— О нем мало кто знает.

— Но ты-то знаешь!

— Мишель, чтобы бояться волков, не нужно знать каждого по имени. Разве тебя не учили, что всякий Бессмертный — в первую очередь потенциальный противник?

— Да… но я думала…

— Обо всем и обо всех не расскажешь заранее, нужно самой уметь оценивать обстановку. Ты сейчас не одна. Тебе есть к кому обратиться за советом. Так какого черта ты вздумала играть с нами в секреты, да еще и врать к тому же?

— Ну, понимаешь, — шепотом ответила Мишель, — я думала, что нужно рассказать… но Кенни сказал, что его многие хотят убить из жалости… А потом Митос упомянул о ребенке-Бессмертном… и я испугалась.

— Чего? Что мы решим избавить несчастного ребенка от мучений? Ох, Мишель, Мишель… — Кедвин покачала головой и усмехнулась. — Выпороть бы тебя как следует! Ладно, теперь говорить уже не о чем. Но очень тебя прошу, не надо больше такой самодеятельности. Ты меня поняла?

Мишель хлюпнула носом и кивнула.

*

Митос первым спустился в небольшой гимнастический зал, и Кедвин, придя туда же, застала его за разминкой. Понаблюдав немного, она взяла такой же, как у него, шест, и ушла в противоположный угол зала, чтобы не мешать.

Немного погодя Митос предложил переключиться на спарринг.

— Что-то сомнительно, что у тебя не было практики в этом деле, — заметила немного погодя Кедвин.

— И тем не менее, — ответил он. — Ты тоже не так плоха, как пыталась мне намекнуть.

На время тренировки они прекратили отвлекающие разговоры, но, закончив, Кедвин все же задала вопрос, вертевшийся у нее на языке с самого начала.

— Митос, может, ты все-таки объяснишь, зачем тебе понадобилось это «освежение навыков»? Хочешь сменить любимый стиль?

— Нет, — ответил он. — Именно что нет… Просто в Париже мне нужно будет оценить обстановку и состояние МакЛауда в том числе. Заявиться к нему и расспросить я не смогу, но можно ведь действовать и по-другому. О том, что я владею восточными единоборствами, он не знает наверняка.

— Вот оно что, — протянула Кедвин. — Ниндзя-инкогнито. Тебе не кажется, мой дорогой, что это будет игра с огнем? МакЛауд не просто владеет восточными единоборствами, он отдает им предпочтение минимум последние двести лет.

— Ну, как тебе сказать, — Митос пожал плечами и изобразил на лице невинную улыбку. — Я ведь не собираюсь его убивать по-настоящему, а значит, мне нет необходимости особо придерживаться Правил.

— Можно было сразу догадаться, — фыркнула Кедвин. — А почему ты так уверен, что он не сможет узнать тебя по ауре, как ты его?

— Я не уверен. Но если он меня не узнает, я точно пойму, что дело неладно.

— Мне все это не кажется хорошей затеей, — вздохнула Кедвин. — Главным образом потому, что ты опять что-то не договариваешь.

— Извини, — сказал он тихо. — Ты знаешь, я не держу от тебя секретов. Но пока я не могу сказать больше… Знаешь что? Давай сейчас пойдем искупаемся? А то как подумаю, что завтра уже снова буду в Париже!..

— Тебе что, — хмыкнула Кедвин. — Лондон намного хуже.

*

Потом они сидели на берегу и смотрели на море. У Кедвин вдруг появилось странное чувство — что они прощаются не на пару дней.

— Митос.

— Да?

— Может быть, все-таки скажешь, что тебя так тревожит?

Он медленно покачал головой, продолжая смотреть на море:

— Я боюсь.

— Боишься?

— Что в этом удивительного?

— Но чего?

— Не знаю. Того, что может случиться. Того, что придется сделать. Или того, что снова придется выбирать.

— Выбирать?

Он оглянулся на нее:

— Ты особенная, Кедвин. Я только надеюсь, что ты все поймешь.

— Митос, не пугай меня. Что я пойму? Чего ты ждешь?

— Ничего. Я… сегодня видел странный сон. И теперь я уже ни в чем не уверен и не знаю, чем все это может обернуться. Давай не будем больше об этом. Я все равно ничего не могу объяснить, — он улыбнулся и покачал головой. — Мне пора собираться. Самолет ждать не будет.

— Хорошо, вернемся в дом. Да, и не забудь сказать Мишель на прощание что-нибудь приятное. А то она все думает, что ты на нее сердишься.

*

Митос закончил укладывать вещи и застегнул сумку, потом опустил ее на пол и сел на кровать.