Путь к тишине. Часть 3 (СИ)

— Ты что-то невесело выглядишь, — заметил МакЛауд, закончив рассказ и подождав, пока Доусон уберет диктофон. — Или все оказалось не так замечательно, как думали прежде?

— И да, и нет.

Доусон оттолкнул от себя ноутбук и откинулся на стуле. Устало провел рукой по лбу и глазам:

— Все никак не могу успокоиться. Это Джек — Джек Шапиро! Я помню, как разбирали его дело в прошлый раз. Я был уверен, что он никогда не решится снова пойти против течения. Мак, его дочь заканчивает Академию. Что будет с ней, случись огласка? Паршиво, что расследование-то практически завершено, а я об этом узнал только что!

— Ну, Джо, — успокаивающе сказал МакЛауд. — В конце концов, все должны заниматься своими делами

— Ну так это и есть мое дело. И в курсе дела я должен быть.

— Вот как? Прежде ты не занимался расследованиями.

— Да, ты же не знаешь! — Доусон взял со стола свой стакан с виски, покачал в руке. — Три года назад у нас полностью сменился состав Трибунала. Ты помнишь, почему. И босс тогда выступил с предложением возродить забытую традицию — избрание сменного состава Трибунала. Чтобы не трое было тех, кто принимает важные решения, а больше. Все тогда были так напуганы, что согласились без вопросов. Теперь у нас, кроме троих Трибунов, есть еще десяток сменных заседателей. Чтобы принять решение, их должно присутствовать минимум пятеро. Я год назад стал Региональным Координатором…

— Я пропустил твое повышение?

— Тебя не было тогда ни в Париже, ни в Штатах. Я поудивлялся, конечно. С моим-то послужным списком! Но что есть, то есть. Тогда же мне предложили членство в сменном составе Трибунала.

— Однако, — с удивлением отметил МакЛауд.

Доусон глотнул виски, поморщился и поставил стакан:

— Нынешний Первый Трибун сам нашел меня и такое вот предложение сделал. Я опять же удивился, спросил, с чего такое внимание к самому неблагонадежному агенту. Он только хмыкнул себе под нос и сказал, что не сам это придумал, а я пользуюсь в Ордене куда большей популярностью, чем сам замечаю. И еще — что среди принимающих решения должны быть люди самых разных взглядов и позиций. Чтобы не было такого единогласия, как при Шапиро. Ну и вот… Понимаешь, что я хочу сказать? Я должен быть по определению в курсе дел, подобных нынешнему! А тут — такая секретность! — Он махнул рукой и вздохнул. — Напрашивается только одно объяснение. Под подозрением кто-то из самого Трибунала.

Вникать во внутренние дрязги Ордена МакЛауд не стремился, новостей о карьерном продвижении Доусона было с лихвой достаточно, но тут любопытство взяло верх:

— А если под подозрением член Трибунала и все держится в секрете, кто тогда ведет расследование?

— На этот случай полномочия есть у Верховного Координатора. И полномочия, и исполнители. Его ближайшее окружение не подчиняется никому, кроме него.

— Интересно… А что он вообще за человек? Не подумай, что лезу в ваши секреты, но он произвел на меня впечатление. Куда там Шапиро!

— Еще бы, — Доусон усмехнулся. — В Ордене, знаешь ли, тоже есть своя элита. Его предки были Стражами еще во времена Крестовых Походов.

— Серьезно?!

— Да нет, шучу, конечно. В его родословной десять поколений Наблюдателей. Теперь Академию заканчивает его внук… У таких, как он, верность клятве и принципам записана в генах. Можешь смело биться об заклад, что собственная смерть его не так пугала, как разрушение Ордена.

— Охотно верю, — хмыкнул МакЛауд, — после того, как он сам лез под пули… Но я ожидал, что он сегодня же вечером учинит что-нибудь показательное. Даже удивился, что ты еще здесь.

— Ничего показательного он учинять не будет. И тем более сегодня.

— А что, сегодня особенный день?

— Для него — да. Насколько мне удалось узнать, после вашей встречи он сразу отправился домой. Сейчас у него врач.

МакЛауд перестал улыбаться:

— Врач?

— Знаешь, какой у него набор всяких хворей? За глаза достаточно, чтобы слечь просто от чересчур сильного волнения.

— Ты вроде говорил, что у него крепкие нервы?

— Стальные. Только поэтому он еще и не слег окончательно.

— Митос об этом знает?

— Кто же в Ордене этого не знает? А Митос в недавнем прошлом сам Наблюдатель…. Кстати, о Митосе, — добавил Джо. — Ты еще не надумал с ним встретиться и поговорить?

— Честно говоря, Джо, — тихо произнес МакЛауд, покачивая в руке стакан, — теперь я думаю, что такого случая у меня уже не будет.

Доусон глянул на него удивленно:

— То есть как это — не будет?

— Ты слышал, как он говорил со мной там?

— Слышал. И что это, по-твоему, значит?

— Это значит, что все кончено, — сказал МакЛауд. — Мы теперь никто. Не друзья, не враги.

— Мак, извини, я тебя не понимаю. С чего ты это взял?

— Вскоре после того, как мне удалось освободиться от той чертовщины с камнем, я обнаружил, что начал чувствовать некоторые вещи лучше, чем раньше.

Доусон облокотился на стол и подпер рукой голову:

— Все еще не понимаю. Что значит «чувствовать лучше»?

— Ну, разное. Опасность, фальшь, тревогу. Эмоции. Первый раз я это заметил, когда появилась Кассандра. Она вела себя, как прежде, но мне ее поведение вдруг стало казаться фальшивым.