Путь к Цусиме

За шесть недель до боя по прибытии в бухту Камран у адмирала Фелькерзама сделался удар[260]. Доктора находили удар слабым и не опасным, но тем не менее ему становилось все хуже и хуже. В бою он должен был командовать вторым отрядом, с броненосцем "Ослябя" во главе; но за 4 дня до боя (10 мая) Фелькерзам умер. Эскадре не сообщалось об этом — по приказу Рожественского, отданному им заблаговременно; он сам был уведомлен о последовавшей смерти только особым условным сигналом[261]. В бою же 14 мая на "Ослябя" продолжал развеваться адмиральский флаг Фелькерзама, что и вызвало со стороны Японцев отчаянное нападение в первую голову не только на "Суворова", но также и на "Ослябя".

Смертельные ушибы при погрузке угля, смертельные удушья при спуске в разные нежилые отсеки, случаи смерти от солнечного удара, несколько случаев сумасшествия, самоубийства, опасного заболевания специально-тропическими болезнями, все это в свой черед имело место на эскадре с ее пятнадцати тысячным населением, зачастую беспечным, к тому же поставленным в необычные климатические и жизненные условия. Под тропиками "от духоты и жары людей с вахты иногда чуть не под руки выводили…[262] Но главное бедствие, борьба с простудными заболеваниями, для босой, обносившейся и оборванной команды, предстояло еще впереди, когда после боя стали бы подниматься на север, к Владивостоку… Но судьба готовила им иные испытания.

Были и случаи бегства трусливой команды с эскадры в одиночку; были и случаи массового возмущения ее[263]. Последние происходили на почве недовольства или пищей, или г-ми офицерами. Усмирения происходили быстро, со всею строгостью. Иногда на месте действия появлялся и сам адмирал, "метал громы и молнии"; попадало команде, попадало и офицерам, и командиру… Арестованных рассаживали по карцерам, где духота и температура были невозможные, a то и просто "высаживали на берег, почти пустынный[264], и бросали на произвол судьбы…"

Досуга, которого было так много на стоянке у Мадагаскара, наша эскадра не использовала даже и на то, чтобы обучить команду правильно употреблять спасательные круги и пояса. От этого получились в бою 14 мая весьма плачевные и прямо возмутительные результаты. Многие русские матросы, когда тонули их суда, надевали на себя спасательные круги, но надевали они их вокруг поясницы: как только эти матросы попадали в воду, они, конечно, сейчас же перевертывались головой вниз и погибали. На другой день после битвы можно было видеть множество трупов, плывущих с торчащими из воды ногами… Японцы-моряки поснимали было с них фотографии; но адмирал Того быстро прекратил это занятие и все пластинки конфисковал и уничтожил. Этот факт, несомненно, свидетельствует о высокой нравственности адмирала Того; своей властью он прекратил это посмешище над людьми, которые так много вынесли, перестрадали и в конце концов очутились в таком печальном положении совсем не по своей вине… А возможность существования таких явлений в русском военном флоте достойна самого серьезного внимания со стороны гг. адмиралов, которым вверяется жизнь плавающих с ними людей.

Об этом прискорбном факте сообщил американский журнал Scientific Amer Suppl. (1906 г., № 1598, pg. 25601, статья американского капитана Уайта). Но независимо от этого тот же самый факт был засвидетельствован сначала в газете "Русь" (1906 г., 23 января) матросом Седовым, а затем также и на суде при разборе дела Небогатова в ноябре 1906 г. Там же выяснилось, что на броненосце с командой в 600 человек спасательных поясов было всего десятка два, причем едва ли не половина поясов так обветшала, что пробка с них осыпалась. Большинство матросов также и койкой пользоваться не умели, чтобы держаться на воде: койки перевертывали их ("Нов. Bp.", 1906 г. № 11029).

За все время плаванья машинная команда, напр., ни разу не имела случая быть на шлюпке; многие молодые матросы весла в руки взять не умели, а запасные разучились работать на веслах. Вообще на знания шлюпочного дела машинной командой у нас во флоте очень мало обращалось внимания.

He менее важно печатное заявление А. Затертого, бывшего матроса с броненосца "Орел"; по его словам (см. стр. 12 в его брошюре), команда этого броненосца "ни разу не практиковалась в подводке пластыря под пробоины"; и счастье этого броненосца, что он не получил ни одной подводной пробоины в бою…

Когда отряд Небогатова в водах Аннама присоединился к эскадре Рожественского, последний издал приказ (от 26 апреля 1905 года, за № 229); "отдавая должную честь молодецкому отряду, совершившему столь блестящий переход без услуг попутных портов", в этом приказе адмирал между прочим говорил далее следующее: