Путь к Цусиме

"Рожественский сделал то, что всеми сведущими людьми считалось невозможным. Ему нужно было доказать, что экспедиция эта не только возможна, но и необходима. Он ее и совершил. Это — великий подвиг, доселе беспримерный. Его эскадра не совершила бы того, что она ныне совершает, без дисциплины, привитой ей флотоводцем исключительной гениальности. Если Рожественский в состоянии так же хорошо сражаться, как он сумел организовать вверенную ему эскадру, ему будет по плечу вступить в борьбу с Того. Россия, несомненно, поступила мудро, отказавшись заключить мир ранее окончательного результата подготовленного ею могучего удара… Каков бы ни был результат предстоящего боя, плавание эскадры Рожественского будет занесено в скрижали морской истории, как подвиг смелости необычайной и как доказательство его военных способностей".

За три недели до Цусимского боя парижская газета "Journal" вещала всему миру следующее:

"Рожественский должен дать Японцам решительное сражение. Никогда не будет у него более выгодных условий для боя: его эскадра превосходит своей численностью эскадру Того и лучше ее по своему составу… Впрочем, если бы даже Рожественский потерпел поражение, потеряв половину или две трети своих судов, он сумеет уничтожить несколько неприятельских судов… Если это случится, погибнет господство Японцев на море, и они не будут в состоянии продолжать войну. А если Рожественский пожелает избежать столкновения с Того и пройти во Владивосток, его эскадра потом бесславно будет разбита совершенно также, как в свое время была разбита П.-Артурская эскадра. Но Рожественский этого не сделает. Он истинный военачальник… Мы во Франции знаем его. Он человек энергии и страсти, но страсти осмысленной. И мы, французские морские офицеры, считаем его выше Макарова, имея в виду именно его непобедимую энергию и горячую веру в победу"…

На суде по делу о сдаче Японцам без боя миноносца "Бедовый" Рожественский признал себя главным виновником; заранее заручившись почетной отставкой и усиленной пенсией, он бравировал даже своей виною. To же самое он повторил и при разборе дела Небогатова, когда его вызвали в качестве свидетеля. При этом последнем выступлении ему были оказаны необыкновенные почести: при его появлении суд и вся публика в зале суда поднялись с своих мест как один человек. По поводу этого бравирования бывший моряк написал в "Новом Времени" (1906 г., № 11.041) следующее:

"Главным виновником разгрома флота является, по его собственному признанию, адмирал Рожественский. Он упорно, почти в хвастливом тоне, заявляет это уже на втором разбирательстве, как бы опасаясь за свой приоритет в цусимской гибели. Слишком громкий позор дает своеобразную славу и свойственную ей гордость; со времен Герострата есть охотники прогреметь, хотя бы ценой гибели народной. На это отстаивание роли главного виновного (даже "единственного" по словам адмирала) гневная Россия могла бы ответить: — Да, ты виновен, жалкий человек, и напрасно кривляешься, напрасно кокетничаешь — вместо того, чтобы каяться и каяться без конца…

"Конечно, есть виновные в разгроме флота куда покрупнее Рожественского. Если сейчас они чувствуют себя, как у Христа за пазухой, то потомство скажет о них приговор свой. Но это не снимает вины с Рожественского ни в малейшей степени. Он снаряжал эскадру, идущую на Восток. Он, в качестве начальника морского штаба и флагмана артиллерийского отряда, обязан был знать состояние эскадры в безусловной точности, а также сравнительную ее слабость с японским флотом. Идя на великое историческое дело, нельзя было не изучить все условия до последней йоты. И одно из двух: или Рожественский хорошо знал неспособность эскадры к бою и ввел в заблуждение Верховную власть, или он плохо это знал и ввел в заблуждение прежде всего самого себя. Правда, как ни дурны были некоторые корабли, — другие были немногим хуже японских. Снабдив их современной артиллерией, подобрав хорошо обученный экипаж, даровитый и храбрый адмирал мог бы попытаться вступить в бой. Но Рожественский знал, что на эскадре нет тех разрушительных снарядов, какими владели Японцы. Он знал, что его команда не умеет стрелять, что "один комендор стрелял, другие только смотрели". Так велось обучение!..