Путь к Цусиме

"В бытность свою командиром одного из крейсеров, Рожественский шел однажды под парусами. И вдруг совершенно внезапно налетел шквал, обратившийся в настоящий шторм. Надо было убрать некоторые паруса. Каждая секунда была дорога, а ошалевшие с перепугу матросы во время не исполнили отданной "команды"… Не теряя присутствия духа, Рожественский совершенно спокойно и хладнокровно приказал ту же "команду" исполнить офицерам. He успели офицеры сделать и трех шагов, как все матросы были уже на своих местах и с рвением исполнили свое дело… Жизнь сотен людей была спасена, равно как и самое судно.

Остановимся еще на некоторых более мелких, характерных подробностях.

Два офицера, работавшие на вспомогательных крейсерах в свое время, писали в газетах следующее[228]: "Рожественского мы никогда не видали. Он избегал даже командиров. Все сношения его с нами ограничивались приказами, в которых он самым грубым образом оскорблял нас, нередко даже и вовсе незаслуженно… Дисциплина этим только подрывалась, чувство собственного достоинства убивалось, матросам подавался пример — не уважать своих офицеров. Мы не знали близко друг друга: он — нас, мы — его. Вся связь между экипажами была чисто бумажная. Грубый тон, которым он обращался к командирам, подсказывал всем, что он их или презирает, или опасается. Нам казалось, что он ненавидит всех нас; и, вероятно, многие командиры платили ему тем же. Среди них, правда, были и ненадежные, были и запасные, которые совсем отстали от дела… Одному только адмирал и научил нас как следует, это — погрузке угля; наловчились мы делать это, даже и в открытом океане. Грузили по 40 tn (до 2500 пуд.) в час — с транспорта на баркас, с баркаса — на броненосец. Все главные соображения адмирала вертелись около угля. И этого угля перед боем погрузили мы столько, что его хватило бы обойти вокруг всей Японии: а в бою он горел вместе с деревом и бездымным порохом; перегрузка углем наших броненосцев способствовала только их перевертыванию в бою"…

За исключительно быструю погрузку угля команда корабля получала большие денежные премии, а за плохую, неудачную погрузку, начальство сплоховавшего корабля получало от адмирала свирепые разносы и выговоры, которые передавались по телеграфу, напр., даже в такой грубой форме: "Корабль такой-то, обратите внимание на вашу отвратительную погрузку; примите меры; не будьте грязным пятном на эскадре"… Но когда меры принимались, работа налаживалась, и команда случайно провинившегося ранее корабля начинала получать премии, офицеры этого корабля не встречали ни слова одобрения со стороны адмирала.

А насколько заслуженно и добросовестно пользовались некоторые суда и благоволением адмирала, и громадными денежными премиями, по этому вопросу для 2-го издания книги от нашего товарища мною были получены между прочим и такие данные:

"Заведенные адмиралом денежные премии за быстроту погрузки угля привели в конце концов к одним только злоупотреблениям, на которые досадно было смотреть и с докладом о которых, однако, никто не решался подступиться к суровому адмиралу. Постоянно бывало одно и то же: транспорт-угольщик, с которого другими судами был взят почти весь уголь, подходит бывало к вам для окончательной очистки его от оставшегося на нем угля; капитан угольщика заявляет нам, что с угольщика взято угля столько-то тонн, оправдываемых выданными ему квитанциями, а остается на угольщике по его соображениям, положим, 350 тонн; мы начинаем забирать остаток; берем — берем, и вместо 350 тонн принимали нередко до 1500 тонн… С такой степенью точности измеряли уголь принимавшие его на себя корабли, получившие "премию" адмирала! Этот факт подтверждают одинаково и "Анадырь", и "Кубань", чаще всего принимавшие на себя остатки угля, недобранные с угольщиков другими судами. И не мудрено, что этим именно финалом должна была закончиться погрузка угля со сказочными скоростями, так много льстившими самолюбию адмирала, который на бумаге уже устанавливал "всемирный рекорд" в этом деле"…

"Когда дело касалось угля, адмирал умел заставить себя спокойно выслушивать и неприятные вещи… Перед уходом эскадры с Мадагаскара состоялся совет, на котором Рожественский сказал всем командирам: — "Завтра уходим; если что еще нужно, прошу сказать, не стесняйтесь".. Бухвостов, командир броненосца "Александр ІІІ-й", чаще всех других бравшего денежные премии за быструю погрузку угля, на это ответил: — "Ваше превосходительство, я был введен в заблуждение моими офицерами; у меня… не хватает 900 тонн угля"… Выслушав это спокойно, адмирал не сказал Бухвостову ни одного слова… Ночью по приказу адмирала "Александр ІІІ-й" догрузил недостававшее у него количество угля, не получив на этот раз никакой премии"…