Путь к власти

Несмотря на справедливые замечания друга, граф твердо решил увидеться с принцессой. Поводом для встречи должен был служить найденный им медальон…

Прошло немало времени, прежде чем Арман решился испросить аудиенции у Ее Высочества. После нечаянной встречи в саду они виделись еще два или три раза, но даже не смогли обменяться несколькими словами. Граф с головой окунулся в политику. Ришелье уже не скрывал своих планов по аннексии протестантских крепостей, и Ла Рош-Гюйон пытался смягчить удар, выступая посредником между принцем Субизом[16] и отцом Жозефом, между принцем Конде[17] и Ришелье, между герцогом Тремуйлем[18] и королевой-матерью. И его хлопоты были не бесполезны. Во всяком случае, д’Эгмону удалось отсрочить начало военных действий на два года…

Так что прошло немало времени, прежде чем Мари-Мадлен де Витри, фрейлина Генриетты, передала принцессе просьбу графа о свидании. Принцесса густо покраснела, пробормотала что-то бессвязное и, наконец, еле слышно согласилась его принять.

Арман уже успел стяжать репутацию самого завидного жениха при дворе, исключая, конечно, брата короля. Он сумел завоевать уважение Ришелье и обзавестись полезными знакомствами. Но сейчас, идя на свидание с этой девочкой, граф почему-то волновался.

Маленькая принцесса чувствовала себя не намного увереннее. При дворе уже громко говорили о д’Эгмоне, и каждый раз, слушая очередную сплетню, Генриетта густо краснела, вспоминая обстоятельства их первой встречи.

«Что же он подумал обо мне? – в десятый раз спрашивала она себя. – Наверняка, принял за капризного ребенка. Так и есть. И он прав. Тысячу раз прав. Разве можно уважать принцессу, которой помыкают ее фрейлины? Нет. Но он сказал, что я красива… Неужели я и вправду красива?»

И маленькая принцесса, подбежав к зеркалу, украдкой рассматривала себя, мысленно сравнивая с признанными придворными красавицами. И каждый раз расстраивалась, убеждаясь, что сравнение, увы, не в ее пользу…

Да по-другому и быть не могло. Мадам Дессанж, наставница принцессы, не отличалась хорошим вкусом, и благодаря ее стараниям Генриетта, наглухо упакованная в помпезные робы, делавшие ее худенькую фигурку совсем плоской, выглядела ужасно. Высокая «испанская прическа», созданная, чтобы добавить принцессе хоть несколько дюймов роста, совершенно не шла ей, а туфли на слишком высоких каблуках делали ее походку неровной, прихрамывающей. И, наконец, вошедшие в моду желтые кружева, обилие румян и белил делали эту очаровательную девушку похожей на восковую куклу.

Такое пренебрежение объяснялось просто – младшая дочь великого короля росла в тени старших братьев и сестер. Мария Медичи, озабоченная своими любовными интригами и стремлением удержать власть, совершенно не занималась воспитанием детей. Поэтому даже король Людовик XIII до конца своих дней так и не выучился грамотно писать и с трудом мог произнести более-менее внятную речь, так как вместо занятий по грамматике и риторике изучал охотничье искусство, кузнечное и слесарное дело. Занятия, конечно, весьма полезные, но малопригодные для управления государством…

Но Генриетте повезло больше. Ее первая наставница, мадам де Ланнуа, была дамой набожной и образованной. Поэтому принцессе помимо грамматики удалось сносно овладеть даже латынью. Вот только светской науке молодая девушка не была обучена. К тому же, как младшую дочь короля, ее никто не воспринимал всерьез. Было решено, что она выйдет замуж за своего кузена, графа Суассона[19], тогда как обеим ее старшим сестрам, принцессам Кристине и Елизавете, еще в младенчестве были обещаны королевские короны…

Как нелюбимая дочь и сестра, незаметная принцесса Генриетта Французская была предоставлена на попечение вздорной и глупой мадам Дессанж. Девочка сразу же возненавидела новую наставницу и неудивительно – мадам даже не пыталась хоть как-то завоевать расположение своей подопечной. До встречи с Ла Рош-Гюйоном Генриетта не пыталась протестовать. Но теперь, униженная в глазах понравившегося ей молодого человека, она не собиралась больше молчать.

И когда Мария Медичи, разгневанная рассказом мадам Дессанж, принялась выговаривать дочери за ее поведение, всегда молчаливая и покорная принцесса пожаловалась брату. А Людовик, неожиданно для королевы-матери, принял сторону сестры, и не только избавил ее от надоевшей опеки графини, но и разрешил самой подбирать себе фрейлин.