Путь к звездам. Когда гороскопы сбываются

Второй момент: саркофаг не показался мне твердым, и мое тело с гранитом легко соприкоснулось. На полевом уровне не было ощущения, что что-то в тебе сжимается. Наоборот, казалось, что ты можешь его легко заполнить своей энергией. Как на мягкой пушистой перине можешь расслабиться. Это состояние расслабления было достаточно необычным, как и состояние тотального отдыха, я бы сказал, или спокойного восприятия — но в то же время оно было вполне естественным. Я сконцентрировался на своем сердце.

Сердце показалось мне точкой сборки всего моего тела, но при этом оно само пульсировало, увеличивалось, сжималось и заполняло своими вибрациями саркофаг. Какое-то время ушло на то, чтобы наполнить его своими вибрациями. А он в некотором смысле как синхрон отвечал — под твое сердце легко подстраивался. Непередаваемое ощущение перины из гранита… Она принимает любые формы, но настраивается на твою собственную внутреннюю частоту и дает возможность ее потом, по-видимому, расширить. Поэтому эффект расширения сознания и открытия другого измерения, который там многие переживают, по-видимому, связан с увеличением количества энергии или повышением частоты, где точкой сборки, или точкой запуска, точкой кристаллизации является сердце.

Можно привести пример. Есть закаленное стекло. В любом закаленном стекле есть определенная зона напряжения, где оно не закаливается, а остается таким же, как обычно. Или даже еще более хрупким. Или, например, било. Било — это такие металлические пластины, которые звенят как колокола. Я разговаривал с Александром Жихаревым, московским звонарем, который звонит в Коломенском. Он в моей домашней пирамиде тоже устанавливал било и подбирал их по определенной частоте, в частности по пифагорейской системе: там целый звукоряд выстроен. Когда я у него спрашивал, как он их рассчитывает (они определенной формы и так далее), он мне объяснил, что каждая пластина обладает уникальной геометрией и при отлитии имеет свою толщину и свои особенности. Когда ты бьешь, она звенит, но есть определенные точки, где звона нет: точки покоя. В этих точках он просверливает било и их подвешивает. Саркофаг в некотором смысле тоже такая зона покоя во всей пирамиде.

Звучание пирамиды

Пирамида, кстати, тоже имеет свою частоту звучания. Позже, когда мы проводили мистерию, и я пел мантру на глубине 30 с гаком метров под уровнем пирамиды, мои друзья, которые находились на высоте камеры царя (это примерно 45 метров выше уровня земли: разница — более 70 метров), говорили: было ощущение, что ты через стенку поешь. То есть толща земли до грунта и толща самой пирамиды до камеры царя не воспринимались. Все камеры находятся в синхронном режиме: когда в одной камере поешь — слышно везде. У нее даже, это исследовали, есть особая настроечная частота как камертон и, по-видимому, она создается в процессе пения мантры. Когда поешь мантру, такое ощущение, как будто внутри пирамиды все сохраняется: создаются стоячие волны. Даже когда лежишь в саркофаге и, например, поешь.

Где-то там есть Земля, где-то есть физические законы, но здесь все совсем иначе.

Когда я лег, то усилил вибрацию сердца звуком АУМ, или ОМ. Было ощущение, что этот первоначальный творческий звук открывает пространства над пирамидой. Как бы ты просишь разрешения войти. Было ощущение, что ты просто всплываешь как пузырек воздуха вверх в эти измерения и попадаешь на поверхность океана космической энергии. В блаженном состоянии счастья, полноты, любви, радости — то есть в своем внутреннем истинном состоянии. Ты здесь воспринимаешь, чувствуешь внутри, что это твое истинное бытие, САТ ЧИТ АНАНДА, или бытие-сознание-блаженство, как это переводится. Это очень упрощенная передача, поскольку это переживание невозможно выразить словами. Это состояние надвременности, вечности, сопричастности: много, много, много эпитетов, которые знающие люди могут сюда добавлять, но это только проблески тех состояний. Наверное, только тот, кто пережил, — поймет, о чем я говорю.

Каких-то особенных встреч не случилось. Я думал, может, сейчас Изиду увижу, — нет. Было состояние большого энергетического объема, тотального восприятия и приятия всего. Все происходит так, как должно происходить. Где-то там есть Земля, где-то есть физические законы, но здесь все совсем иначе.

Когда стали гасить свет, я вышел из саркофага. Пришел гафир, чуть ли не стал передо мной на колени: «Все, — говорит, — отпусти душу на покаяние». Никого уже в пирамиде не осталось, кроме нас. Когда мы с ним вышли, я чувствовал себя так, словно я вернулся из космоса на Землю. Многие потом это состояние переживали и мне описывали.

Я полетел соколом над Землей

Меня, конечно, уже заждались Ника, доктор Али и наш гид. Меня не было почти четыре часа… Это был последний наш день там: мы пообедали и уехали назад в Шарм-эш-Шейх. Сейчас точно не могу вспомнить, о чем мы говорили: говорить особенно не хотелось.