Путь кама (СИ)

Максим открыл от удивления рот и уже собрался спросить, зачем ему новое имя, ведь он уже двенадцать лет носит свое, родное, но вовремя остановился. Стать кем-то другим: сильным и независимым, свободным от Макса-старшего, не это ли была его заветная мечта?

Пожалуй, да.

Переубедив себя за пару секунд, он решил поблагодарить амагята, но вместо благодарности с губ сорвался странный вопрос:

— Почему белый медведь?

Зрачки духа сузились, клацнул клюв.

— Потому что злой, голодный и самый сильный! — с раздражением крикнула птица. — Потому что ты — это ты, — уже спокойней закончила она, распахнула огненные крылья и ослепила ими назойливого мальчишку.

Макс снова открыл глаза спустя минуту и тут же зажмурился.

Веки нещадно зудели, а глазные яблоки словно засыпало мелким горячим песком. Ледяные капли реки, где он только что тонул, испарились.

Сейчас парнишка стоял в мире Ольхона, где птицы, бурных потоков не существовало вовсе. А все что ему привиделось, не имело никакого значения. По крайней мере, для окружающих.

Хруст веток и жаркие волны шаманского костра стряхнули с Макса остатки экстаза. Сон ушел. Пожилой Тимучин что-то пробурчал на незнакомом языке, потом громко рыкнул, обращаясь к пустоте. Барабаны умолкли. Флейты вывели последний музыкальный пируэт и тоже притихли.

В следующее мгновение Максим Оциола вновь попытался открыть свои пострадавшие глаза. Ему это удалось, но утешения не принесло. Вместо пламени центрального костра, он увидел перед собой деда. Того самого, который умер, будучи в больнице, того, потомком которого его считали местные шаманы.

Кувыркнувшись в испуге с колен на спину, парнишка закричал что есть мочи и, перебирая ногами по песчаной почве, выполз из шаманского круга.

Образ деда слегка перекосило, но не узнать в полупрозрачной дымке черты высохшего от времени и ветра старика было невозможно. Асай невозмутимо встал возле игривого пламени и посмотрел прямо на внука. Седая бородка чуть шевельнулась, когда горячий поток наклонился в сторону духа.

Ник и Акай тоже очнулись. На их бледных лицах читался такой же ужас и слегка уловимое трепетное благоговение перед тем, кото они видели там, в мире духов. Николас поднялся и помог Максу встать, тихо шепнув:

— Не дрейфь, мы рядом.

На душе Максима расплылась теплая волна, щеки порозовели. Он благодарно пожал руку другу и только сейчас заметил, что вместо голубого неба в радужках глаз альбиноса разлились кровавые реки.

— Ты тоже кого-то видишь? — спросил Оциола Ника, усаживаясь в позе лотоса уже рядом с товарищем.

Тот кивнул и указал на рисунок волка в дальнем углу юрты.

— Мой амагят Мунх Шона — белый слепой волк со стальными зубами. Он подарил мне имя Ал и дал в помощь терновую иглу, вылитую из своего клыка.

— Офигеть! — завопил Сада, потом извинился перед шаманами, которые еще приходили в себя после долгого камлания и медленно приоткрывали сонные очи, тише продолжил: — Передо мной стоит бабушка по материнской линии и так жизнерадостно улыбается, будто ее не схоронили до моего рождения в горах Татэ.

В подтверждении своих слов Акай расплылся в улыбке и подмигнул кому-то невидимому за спиной рогатого кама справа от ритуального круга.

— Идиот, — буркнул Ал и закатил все еще алевшие глаза.

Он хотел еще что-то сказать толстяку. Его прервал Тимучин.

Кряхтя, старик поднялся с подстилки из сена. Напряженные брови на морщинистом лице разошлись, борозды дряхлости разгладились.

— Друзья, мы славно потрудились. Пора отдохнуть. Камы Пути и Сургуля могут трапезничать в юрте Тимура. Вы же, молодые и зелененькие, пока останьтесь. Надобно потолковать.

Шаманы спустились с помостов, бережно повесив бубны на бедра или за спину, подобно мечу. Вышли из теплого помещения. Смрад пота, немытых тел и магии начал рассеиваться, отчего три юных аватара с облегчением выдохнули.

— Выходь, мелкотня, — со смешком в голосе приказал глава.

Клубничка вышла из укромного местечка, которое организовала себе за барабаном, и обиженно фыркнула. Она искренне считала, что камлала ничуть не хуже старших, может, даже лучше некоторых, поэтому выгонять ее с самой интересной части посвящения было нечестно.

— Давай-давай. И так все ведаешь. Не за чем смущать молодцов, — чуть жестче обратился к ней Тимучин и, когда рыжая ведьмочка завесила за собой вход, вернулся к главному. Посадил трех камов рядом с затухающим костром, он поведал им, что значит быть шаманом.

Мы путники, проводники и воины. Мы нужны всякому, как вода — росткам, как небо — птице и земля — зверью.

Гневаются ли боги. Мор напал на людское селение. Или душа человечья не нашла покоя. Всюду наше чарование пригодится. Без него не сыскать пути к бессмертию и не получить на то благословения небожителей.

Во множестве Срединных миров ходят шаманы по свету и исполняют волю, которую завещали им предки. Коле не сыщут спасения, погибают, но в беде род людской не бросают до последнего вздоха.

Для того у шамана припасены чуда-чудесные.