Путь кама

– Ребят, перестаньте, – взмолился Акай.

Троица знала, что Ал прав. Как только он пройдет испытание, Хад заберет его с собой во множество Срединных миров, по которым странствует, чтобы усмирять духов и изгонять нечисть. Тогда дороги учеников Пути и подмастерья свободного кама разойдутся. Не станет друзей, канут в небытие общие воспоминания.

И если у Геракла от одной мысли о расставании крутило живот, то Ал с радостью и надеждой ждал неизбежного.

– Мы пока здесь, внизу. И не поднялись даже до трещины. Чего мечтать о том, что будет? – попытался остудить друга Акай, но вместо усмирения добился для себя только роли мишени гневных выпадов начинающего тирана.

Ал, взбеленившись, схватил его за край дубленки. Сильно встряхнул.

– Думаешь не смогу? Сомневаешься?

Смуглолицый парнишка побледнел и покачал головой.

– Нет. Только осторожней. На пик спускаются тэнгри. Увидят и вмиг заберут ами с собой.

«Тупица. Сейчас Ал его порвет», – подумал Мар и, чтобы предупредить следующий выпад, встал перед Акаем, заслонив того от белоголового.

Пока Ал придумывал способ расправиться с парочкой недоумков, перечивших ему, на плато, где стояла троица, влез Хад. Медвежья неуклюжесть и вес в пару сотен килограмм делали из него жителя равнин. И то, что ради пацана, он решился забраться столь высоко, говорило о большой ценности сорванца с силой бессмертного волка Мунх Шона.

– Довольно! – скомандовал Хад, голос которого походил на медвежий рев. – Живо в деревню.

Камы повиновались. С бурым медведем-шатуном лучше не спорить и это понимал даже наивный Гер.

До поселения оставалось не больше часа пути, когда Ал резко остановился. Остальные подумали, что он выбился из сил, и предложили присесть, чтобы разжечь костер и поужинать. Ал не спорил. На бледной коже вспыхнули алые пятна и подросток безвольно опустился на камни. Что-то серое, словно тень от насекомого или птицы, мелькнуло на его щеках и бесследно растворилось в темноте зимы.

– Как ты? – спросил Акай.

Белый волк оскалился.

– Отлично. Меня ждет будущее. А ты, размазня, сдохнешь, захлебнувшись своим жиром и соплями.

От неожиданной бравады путники оцепенели. Мар нацепил перчатки, спрятал огниво и твердым, решительным шагом направился в поселение. Он устал от парней, их перепалок, устал от ночных кошмаров, в которых альбинос снова и снова вонзался клыками в его предплечье. Оторвавшись от троицы, он расслабленно выдохнул.

Впереди была только дорога, пустая и одинокая, как жизнь Макса. В сумерках мелькали сугробы, пролетали безликие небесные путешественники и шептались полтергейсты, живущие сразу в двух мирах. Юный внук Асая все шел по хрустящему снегу и вспоминал тот дивный мир, из которого когда-то сбежал. Улыбка то рождалась, то угасала на его обветренных губах.

Был ли выбор? Наверное, нет. Смог бы он стерпеть шаманскую болезнь? Навряд ли. Только здесь, в месте, где он нашел свою силу, места ребенку с Земли не находилось. Только шаману, только посреднику из древнего рода.

Из темноты вынырнули деревянные истуканы, охраняющие поселение от вторжения врагов. Мар остановился и огляделся. Кроме него и застывших на столбах зверских морд, вокруг не было ни души.

«Кайф. Наконец, один», – подумал парень. Беззаботно улыбнулся.

– Чего скалишься? Придумал, как на Кайлас взобраться? – услышал Мар детский голосок неподалеку и стал приглядываться к истукану справа.

Под ним, укутавшись в шубу Тимучина, сидела Клубничка. Бледно-розовое личико почти сливалось с зимним пейзажем и, если бы не шапка-ушанка, плотно надетая и завязанная самодельными шнурками под подбородком, то он бы решил, что у входа в деревню уселся заяц.

– Нет. Чего стережешь, малявка?

– Не чего, а кого. Вас ждала. Бросили меня и ушли на гору, гнусные мальчишки, – с обидой пояснила девочка и шмыгнула носом.

– Надо было тебя взять? – усмехнулся Мар. – Мелкая еще, не дойдешь.

Клубничка подпрыгнула на месте, как тот заяц, которого только что представил кам, и врезала парню кулачком в живот. Кам ничего не почувствовал, кроме легкого хлопка по дубильной коже. Рассмеявшись, он приобнял агрессора. Неожиданно аромат спелой клубники окутал его рецепторы и заставил сглотнуть голодную слюну.

– Отойди! – воскликнул агрессор в ответ и стал пихаться. – Кто тут маленький? Кто слабый? Да я вас троих, вместе взятых, переплюну, вот увидишь! Маменькины сынки!

– А ты?

– Что я?

– Откуда здесь? Где мама?

Клубничка застыла на мгновение, перестав сопротивляться. Худенькое личико будто осунулось за секунду, побледнело еще сильнее. Девочка прижалась лбом к дубленке Мара и совсем другим, взрослым голосом ответила:

– Нет никого. Я – сирота.

От неожиданности Мархи замер. Все время на Ольхоне он думал, что малявка – внучка Тимучина или кого-то из шаманов, так легко она перемещалась из одной юрты в другую и нигде никогда не встречала сопротивлений. А тут такое!

– Прости. Не знал. Спасибо тебе.

Клубничка нахмурилась и недоверчиво посмотрела на Мара.

– За что?

– Что Безыма привела, когда напал Ал, за настойки для меня и Акая, за вяленую оленину, которую тайком приносишь, пока взрослые не видят.