Путь кама

Холоднокровное повернуло морду сначала к Мархи, покачало головой, подобно маленькому человечку, потом перевела немигающий взгляд на старого кама. Из разинутой пасти раздалось низкое шипение и едва распознаваемые слова:

– Панголин ждет в плену у арахнида. Сегодня быть битве. Ягодка сладкая, но опасная.

– Какая ягодка? Зачем нам про ягодку? – спросил Хад, подняв от удивления густые брови.

Почесал бороду.

– Прошу простить, Кузя говорит мало, но по делу. Сегодня до заката все прояснится. Уверяю вас, – прокомментировал непонятицу нищий и, поклонившись, отошел.

– Развели, как дитя, – решил поделиться впечатлением Мар и услышал согласный смешок за спиной.

Миссия миссией, но доверчивостью бурый медведь славился небывалой. И знали о ней не только камы. Почти каждая вылазка Хада заканчивалась потерей. То монеты выклянчит одноногая цыганка, у которой тут же отрастает недостающая стопа, то кусок краюхи получит сирота, что бежит к пьянчуге папашке на поклон.

– Верно. Учитель столько тратит на магиков и предсказателей, будто сам не может спросить о будущем у амагята, – подтвердил Ал.

Хад махнул на молодых камов лаповидной кистью и направился через собравшуюся на улочке толпу дальше.

«Каков есть – другого не будет», – подумал он, смирившись со своей сутью. Пусть наивный, пусть дурак, зато не подлец.

– Рынок недалеко, а за ним через два перекрестка храм. Скоро доберемся, – бросил старик ученикам и зашагал меж заполненными фруктами, одеждой и дамскими безделушками лавок к конусовидной площадке.

В центре мощеного пространства возвышались три мраморных столба. На самом низком стояла человеческая фигурка в широких штанах с карманами. На голове ее была повязка и звукоблокирующие наушники.

«Шахтер», – решил Мархи, рассматривая произведение местечкового искусства.

Второй столб занимал силуэт куда более знаменитый. Полноватый человек в форме, с десятком медалей на груди гордо выставлял торс и слегка наклонял лицо с двойным подбородком. Выпученные глаза смотрели прямо перед собой, строго и несгибаемо.

– Курфюрст Рур? – Ал подошел вплотную и похлопал угол столба с монументом.

Мархи, которого пригласил как раз тот самый Рур Пятый, кивнул.

На наиболее массивном столбе, возвышающемся над остальными несомненным лидером, размещался зверь из черного, гладкого камня. Полированные пластины тела поблескивали зеркальным отражением под лучами солнца, а вот морда была скошена. То ли удар топора настиг ее в момент ярости, то ли молния пронзила в лютую грозу. В центре лба тотема зияла кривая трещина.

– Что с Верховным Панголином? Откуда борозда? – поинтересовался путеец у Хада.

– После первого себяубийства проглянула. Посмотри вокруг, на каждом панголине такая есть.

И правда. Под широкими крышами, выросшими шляпками грибов над домами жителей селения, стояли такие же изуродованные статуи божественного защитника. У врат зажиточных располагались чернокаменные фигуры, а при входе в крошечные домики бедняков кривились в муках треснутые деревянные.

Прошло не больше нескольких минут, как троица вышла из толпы в спокойный, безлюдный переулок. Мужчины оказались перед громоздким гигантом с пирамидой ступеней: храмом того самого Верховного Панголина, который пострадал от неведомой силы в день пришествия икракских суицидов.

Два этажа обители покрывали такие же, как в городе, широкие квадраты серо-черных овальных черепиц. Верхний этаж, в форме башенки скромных размеров, оканчивался шпилем из прозрачного минерала.

Камы поднялись по черной лестнице из уриси, вошли в открытые арки дверей.

Красная дорожка привела их к гигантской статуе чешуйчатого божка, стоящего на задних лапах с распростертыми к небу передними конечностями.

– На стенах кровь, – заметил Ал, рассматривая потеки по всему внутреннему периметру. Принюхался.

– Двух человек, – уточнил он погодя.

Из-за статуи выглянула девица лет шестнадцати с миндалевидными глазами цвета земного заката и шмыгнула носом-картошкой. Милая внешность и некрасивость одной детали сделали из нее гадкого, несуразного утенка. Она это понимала, поэтому несказанно смутилась перед молодыми красавцами, что прибыли в храм.

Низко поклонившись и покраснев, девушка тихо поздоровалась:

– Доброго дня, единоверцы.

Хад поправил накидку из меха медведя и, сняв бубен с плеча, приблизился к прислужнице.

– Мы – камы, которых призвали, чтобы разыскать истоки погибели в вашем городке, фройляйн. Говорят, первая смертушка приключилась здесь?

Девушка в длиннополом платье из шелка и в синем берете почтительно присела в реверансе. Но в уголках ее глаз, совсем не по этикету, заблестели росинки слез.

– Десять оборотов назад настоятель и парювик, помощник в чтениях сур, приступили к новому циклу ночных служений. С утра мы с послушницами прибыли, чтобы отправить их спать и увидели, благочестивый Асур лежит в крови с порезанными руками, а мальчик Бор исчез.

– Может, это не самоубийство, и настоятеля прикончил пурувик?

Прислужница поежилась, словно от холода, и подняла глаза на равнодушное, но утонченно-прекрасное лицо блондина.