Путь хитреца

— Ты уже лапаешь меня? — нарочито громко возмутился Артем. — Ты меня хочешь? Ну не здесь же, Катя!

Покупатели, бросившие свои будничные потребительские дела и по воле случая оказавшиеся свидетелями стремительно развивающейся комедии, расплывались в улыбках.

— Ну, хватит! — Катя, растерянная, но взволнованная и довольная, решила спастись бегством. Берестага дал ей фору и со словами: «Уважаемые зрители, спасибо за внимание и поддержку, но наше цирковое шоу подходит к концу» — бросился в погоню.

Он настиг ее в попытке быстро набросать в тележку недостающие продукты в следующем ряду. Ромашка пыталась отыскать что-то на полках.

— Почему глаза бегают? — прошептал он ей на ушко, наклонившись сзади. — Хочешь что-нибудь украсть? Тебя прикрыть?

Не способная уже что-либо отвечать, Катя только смеялась. Дав ей слегка успокоиться, преследователь вновь оказался рядом уже у кассы.

— Девушка, как вам кажется, она меня любит? — обратился он к кассирше.

Ромашка молча хихикала. Оценив ситуацию, хозяйка кассы улыбнулась:

— Конечно! Сразу видно!

И Берестага со вздохом ввернул:

— А вот я еще сомневаюсь в своих чувствах!

Кассирша укоризненно качала головой, провожая их взглядом. Когда выбрались на улицу, Артем вдруг стал серьезным. Он вернул ей пакет с продуктами, который взялся поднести, и, придвинувшись настолько близко, что Катя почувствовала его дыхание, проникновенно произнес:

— Знаешь, что будет дальше?

И, встретив ее смеющийся вопросительный взгляд, ответил сам:

— Мне придется быстро уехать. Очень срочные дела. На прощанье целовать не буду, даже не проси!

— Ну, ты и нахал! — тело Ромашки содрогалось от беззвучного смеха.

— Не то, что ты подумала. Просто, боюсь, не оторвусь.

Артем улыбнулся и, быстро повернувшись к недоумевающей девушке спиной, растворился в хлопьях падающего снега.

«Этап прошел довольно гладко», — оценил Берестага результат встречи с Ромашкой. На первый раз достаточно. Впрочем, где-то внутри еще шевелилось смутное беспокойство. Но оно касалось вовсе не результата манипуляции, в котором Артем не сомневался. И он решил по приезде домой позвонить Андрею. Он чувствовал, что есть какая-то связь между его сомнениями и беседами со старым другом. Карпасов зацепил его. В чем-то он был прав или, наоборот, сильно ошибался.

— Привет, брат. Вчера интернет вылетел. Не договорили.

— Здорово, дружище.

— Ты не против того, чтобы продолжить беседу?

— С удовольствием.

— Тогда вопрос такой: вот что ты скажешь о морали?

— А что сказать? Мораль — это свод правил для тех, кто не хочет или не может разобраться в сути вещей. Готовая таблица умножения. Считать лень — бери и пользуйся.

— Ты оригинален, как всегда. То есть то, о чем мы вчера говорили, суть составляющие той самой морали?

— Просто другой способ подачи. Мораль как бы говорит: не утруждай мозги, просто запомни. Врать нельзя, это плохо. С чужой женой спать нехорошо. Убивать — совсем хреново. Не ты дал, не тебе и забирать.

— А если мозги поднапрячь?

— А если поднапрячь, понимаешь, что тезисы морали выгодны. Их соблюдение необходимо для тебя, в первую очередь, то есть для каждого человека. Сделка с совестью разрушает изнутри даже если ты этого не видишь и не признаешь. Она позволяет решить по-быстрому конкретную узкую задачу, выиграть раунд, но в конечном счете ты проиграешь жизнь. Фундамент твоей души будет развален. Например, какой-нибудь дегенерат убивает человека и приобретает сто рублей, или предает за тридцать серебряников. Он даже оправдывает это суровой необходимостью и привыкает считать такие способы обретения благополучия нормой. Но он не знает о том, что все его существование основано на внутреннем балансе. Плохое уравновешивается хорошим. И если он просто загоняет совесть глубоко в подсознание, она все равно — сила. Сила, которая будет разрушать его изнутри. И чем хуже его поступки, тем слабее фундамент его личности, тем больше раскалывается сущность, тем скорее он погибнет.

— Как в «Портрете Дориана Грея»?

— Ну, да. Счастливым ему не быть, внутреннего покоя не достичь. Мы — люди — невротики, живущие на антидепрессантах, алкоголе и наркоте, часто идем на сделку с дьяволом. Поэтому мы глубоко несчастны. Мы прячемся в фильмы — созданную для нас другими невротиками сказку, забиваем дискомфорт едой, сексом, тупыми развлечениями, разгоняющими эндорфины по телу. Но в силу глубокой внутренней ущербности и неспособности свободно дышать, любить и жить в конечном счете мы лишь подменяем нирвану телесным кайфом мастурбации. Мы похожи на мышь, которой ученые засунули стимулятор в центр удовольствия. И ей больше ничего не надо. Она так и сдохнет без еды и питья, затрахав себя стимулирующим нервы контактом.

— Слушай, но я знаю людей, у которых есть сила: деньги, власть, уважение. И они не парятся вопросами духовного поиска. Воруют, убивают, предают…