Путь Хранителя. Том 4

Окружающее пространство, как и сам Вельяминов, окрасились в ярко-красный. Перегруженный мозг утратил способность различать потоки и все что я мог это сфокусироваться на зеленом силуэте перед собой и причине, по которой я оказался перед ним.

— Умри, — чуть более осознанно проскрипел я неестественным для самого себя голосом и буквально полыхающие огнем пальцы сжались в тиски.

Хруст ломающейся шеи разнесся по комнате. Из жирного изуродованного рыла Вельяминова вырывались неразборчивые сдавленные звуки. Но он не умирал. Сколько бы я ни давил, тварь передо мной не умирала!

Осознав это, я обхватил его шею второй рукой и стал сдавливать изо всех сил. Мир вокруг все глубже погружался в красный спектр, я уже с трудом мог отличить силуэт существа, которого пытаюсь задушить…

Звук сломанных костей отозвался острой вспышкой боли, и я инстинктивно одернулся в сторону, расцепив хватку от шеи красного силуэта и замер.

— Бес… полезно… — обрывистым хлюпающим голосом донеслось до меня, и я осознал, что цель жива.

Я уже не помнил, где я нахожусь и кто я такой. Понятия не имел кто этот красный размытый силуэт и что он мне сделал. В голове набатом звучало лишь одно слово: «уничтожить». И, повинуясь его воле я замахнулся и ударил изо всех сил.

В пространстве раздался душераздирающий крик боли, сигнализирующий о том, что удары куда эффективнее удушения. Я обрадовался собственному открытию и начал бить еще. Еще и еще. Вкладываясь в каждый удар как в последний, продолжал поочередно уничтожать проклятый красный силуэт двумя руками.

Я бил, бил, бил его и бил.

Зрение пропало, полностью оставив лишь красную пелену, лишь стальной привкус крови помогал мне оставаться в сознании и продолжать.

Удар. Удар, еще удар. Я должен это сделать. В голове на повторе настойчиво звучало лишь одно слово, которое имело значение.

Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить.

Я повиновался ему и продолжал до тех пор, пока не услышал где-то бесконечно далеко позади шепот.

— М… сь….. ар… оч…

Как же меня раздражают люди, разве не видно, что я занят?

— МА… очн…

Неужели так сложно говорить громче и понятнее? Бесит. Как же бесит. Мог бы дотянуться до источника противного шепота уничтожил бы его также… также… также как что?

Руки остановились и замер, пытаясь понять, чем я занят. Что я делаю? Я попытался открыть глаза, но бесполезно. Все вокруг было лишь красным.

В голове продолжало крутиться одно слово: «Уничтожить», но уже не так громко, как раньше.

— Что уничтожить то? — выкрикнул я вслух и попытался подняться на ноги, но не смог пошевелиться, — какого хрена…

— МАРК! Оч… — вновь донесся навязчивый голос за спиной.

Марк? Кто такой Марк?

— МАРК! ОЧНИСЬ! — куда громче чем раньше прогремел голос над самой головой и бесконечным эхом улетел дальше.

— И незачем так орать, — инстинктивно прикрыв уши руками, пробурчал я вслух, и осмотрелся в поисках гребаного Марка, из-за глухоты которого я вынужден слушать эти вопли.

— МАРК! ОЧНИСЬ! Прошу тебя… пожалуйста… не уходи…

Голос, еще секунду назад казавшийся совершенно чужим, вызвал в груди странное чувство теплоты. Повезло этому Марку. Его кто-то ждет дома, а меня… стоп… а кто я?

— МАРК! ОЧНИСЬ! ПОЖАЛУСТА! ЕСЛИ ТЫ ПОСМЕЕШЬ БРОСИТЬ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ! Слышишь?! НИКОГДА!!!

Голос… такой знакомый раздражающий и вечно недовольный голос…

— Катя? — вдруг вспомнил я его владелицу, и залитая красным пустота рассеялась, а навязчивое слово «уничтожить» исчезло из моей головы.

Я с трудом разлепил невероятно тяжелые веки и увидел перед собой пусть и помолодевшее, но такое знакомое и родное личико моей розовой ведьмы. Ее тонкие губки были поджаты и дрожали, волосы умилительно взъерошены, а по покрасневшим ямочкам на щеках робко стекали слезы.

Тонкие ручки младшей Богдановой были сжаты в кулаки и упирались на мою оголенную грудь, покрытую почерневшими струпьями. Насыщенные розовые частицы плотным строем вливались в мой поток через сердечный энергоканал, контрастируя с окровавленными по локоть руками Кати.

— Ты живой… живой… правда живой… — подрагивающим голосом и улыбаясь во весь рот начала бубнить младшая Богданова.

Не понимая, что происходит и почему Катя плачет я потянулся, чтобы стереть слезу с ее щеки, но замер на полпути, увидев свою руку. Точнее то, что от нее осталось. Со стертой до самого запястья культи ручьем текла кровь и только сейчас я вспомнил, что произошло и где я нахожусь.

— Он жив… да? — прохрипел я и попытался подняться на ноги.

— Не двигайся, дурак! — молниеносно отреагировала Катя и силой вернула меня в горизонтальное положение, — ты потерял много крови, тебе нельзя шевелиться.

— Разумеется, — знакомым меланхоличным голосом отозвался стоящий рядом Коновницын, — спасибо девочка, дальше я сам.

В этот момент я ощутил теплоту, приятно разливающуюся по телу. Нейтрально окрашенная чистая энергия текла по астральной сетке витиеватым маршрутом, минуя поврежденные энергоканалы, она стремилась найти путь к источнику.