Путь кинжалов

– Они идут в Кэймлин, а не к Черной Башне, – откликнулся Ранд, в крошево ломая великолепную печать пальцами. – Нам они не угрожают, и мой приказ ясен: не трогать Айз Седай, пока они нас не тронут.

– Но как вы можете знать, что они нам не угрожают? – упорствовал Торвал. – Может, конечно, они и идут в Кэймлин, как вы говорите, но если вы ошиблись, мы узнаем об этом, только когда на нас нападут.

– Возможно, Торвал и прав, – задумчиво заметил Дашива. – Я бы не стал доверять женщинам, которые запихали меня в сундук, ведь эти Айз Седай не давали никаких клятв. Или давали?

– Я сказал – оставить в покое! – Ранд хлопнул ладонью по столешнице, и Хопвил от неожиданности вздрогнул. Дашива насупился и не сразу согнал с лица угрюмое выражение, но его настроение Ранда сейчас не заботило. Случайно – он надеялся, что случайно – его рука попала на древко Драконова Скипетра. И дрожала от желания схватить его и поразить Торвала в сердце. Без всяких подсказок Льюса Тэрина.

– Аша’ман, – сурово продолжал Ранд, – это оружие, нацеливаю которое я. Нечего устраивать переполох, как в курятнике, всякий раз, когда Таим испугается парочки Айз Седай, остановившихся на ближнем постоялом дворе. Если надо, я могу вернуться в Башню и растолковать вам, что к чему.

– В этом нет никакой надобности! – торопливо заверил Торвал. Наконец что-то согнало с его губ неизменную усмешку. Словно извиняясь, он растерянно развел руками и зачастил: – М’Хаэль просто хотел уведомить вас. Ваши приказы громко зачитываются на каждом утреннем построении, сразу после Символа Веры. – В напряженном взоре Аша’мана явно угадывался испуг.

– Вот и хорошо, – холодно произнес Ранд, стараясь не позволить ярости отразиться на лице. Этот малый боялся своего драгоценного М’Хаэля, а не Возрожденного Дракона. Боялся, что, если сказанное им навлечет гнев Ранда на Таимову голову, Таим будет им недоволен. – Хорошо, поскольку я убью любого, кто приблизится к тем женщинам в Муранди. Вы наносите удары туда, куда указываю я!

– Как будет угодно Лорду Дракону, – пробормотал Тор-вал, скованно поклонившись и ощерившись в попытке изобразить улыбку, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Дашива снова хмыкнул, Хопвил слегка улыбнулся.

А вот Наришма не выказал по поводу замешательства Торвала ни малейшего удовольствия, кажется, он вовсе не заметил этого, ибо не мигая смотрел на Ранда, словно видел нечто глубинное, недоступное прочим. Большинство женщин и немало мужчин считали Наришму просто очень красивым мальчиком, но в этих чересчур больших глазах порой проглядывало древнее знание.

Ранд убрал ладонь с Драконова Скипетра и развернул письмо. Рука перестала дрожать. Торвал кисло улыбнулся. Наришма, стоя у стенки шатра, пошевелился с явным облегчением.

В этот момент возглавляемая Бореан процессия иллианских, тайренских и кайриэнских слуг в различных ливреях внесла на серебряных подносах кувшины с винами и пуншами, серебряные чаши и тонкие дутые кубки. Розовощекий малый в желто-зеленом держал поднос для розлива напитков, а в качестве виночерпия присутствовала смуглая женщина в черном с золотом платье. Сыры и орехи, оливки и засахаренные фрукты – каждый вид угощения несли на отдельном подносе. Под началом Бореан слуги стали исполнять церемонный танец поклонов и реверансов, предлагая свои яства.

Приняв кубок подогретого, с пряностями вина, Ранд уселся на край стола, поставил рядом нетронутую чашу и занялся письмом. Там не было ни обращения, ни приветствия, ни чего-то еще в этом роде. Таим терпеть не мог титуловать Ранда как бы то ни было, хотя и пытался это скрыть.

Имею честь доложить, что в списки Черной Башни внесены двадцать пять Аша’манов, девяносто семь Посвященных и триста двадцать два солдата. К сожалению, нашлась горстка дезертиров, чьи имена уже вычеркнуты из списков, но потери при обучении остаются приемлемыми.

Группы вербовщиков – их у меня целых пять десятков – работают постоянно и в результате почти каждый день к списку добавляется три-четыре имени. Как я и говорил, через несколько месяцев Черная Башня сравняется в численности с Белой. Через год Тар Валон будет трепетать перед нами.

Я сам взрастил этот куст черной смородины. Небольшой куст и колючий, но с удивительным для его размеров урожаем ягод.

Мазрим Таим

М’Хаэль