Путь Магии

— Нож Сириуса! — сказал Гарри, вынул его из-под мантии и вставил в щель между дверью и стеной. Все остальные любопытно смотрели, как он провёл им сверху вниз, вынул, а потом снова дал плечом по двери. Она оставалась такой же плотно закрытой, как раньше. К тому же когда Гарри посмотрел на нож, он увидел, что лезвие расплавилось.

— Так, с этой комнатой заканчиваем, — решительно сказала Гермиона.

— Но что, если это та самая? — сказал Рон, уставившись на неё со смесью опасения и тоски.

— Не может быть, Гарри во сне мог пройти через все двери, — сказала Гермиона, помечая дверь очередным огненным крестом, пока Гарри вернул в карман теперь бесполезную рукоятку ножа Сириуса.

— Знаете, что там могло быть? — любопытно сказала Луна, когда стена опять начала крутиться.

— Без сомнения, что-то блиббердящее, — совсем тихо сказала Гермиона, и Невилл тихо и нервно хихикнул.

Стена вновь остановилась, и Гарри с чувством растущего отчаяния открыл следующую дверь.

— Вот оно!

— Зал пророчеств, — сказала Афина, Гарри подумал, что она как будто стала гидом.

Он сразу узнал её по красивому, пляшущему, сверкавшему, как алмаз, свету. Когда глаза Гарри более-менее привыкли к яркому сиянию, он увидел, что на каждой поверхности сверкают часы, большие и маленькие, напольные и переносные, висящие между книжными шкафами или стоящие на столах, расставленных по всей комнате, так что это место наполняло неустанное деловитое тиканье, похожее на звук тысяч марширующих букашек.

Источником яркого, как алмаз, пляшущего света был высоченный хрустальный колпак, стоявший в дальнем конце комнаты.

— Сюда!

Теперь, когда Гарри знал, что они на правильном пути, его сердце бешено забилось. Он пошёл первым по узкому пространству между рядами столов, направляясь, как и в своём сне, к источнику света, хрустальному колпаку ростом с него самого, который стоял на столе и был, казалось, наполнен мерцающим дующим ветром.

— Ох, смотрите! — сказала Джинни, приближаясь и показывая в самый центр колпака.

В сверкавшем потоке внутри плавало крошечное яйцо, яркое, как самоцвет. Поднимаясь в колпаке, оно открывалось, и появлялась колибри, которую уносило на самый верх колпака, но когда она падала обратно, её перья становились промокшими, сырыми, и к тому времени, как её уносило на дно колпака, она опять скрывалась в яйце.

— Не останавливаться! — резко сказал Гарри, потому что Джинни, похоже, хотела остановиться и посмотреть, как яйцо опять превращается в птицу.

— Ты достаточно тормозил у той старой арки! — сердито сказала она, но пошла за ним мимо колпака к единственной двери за ним.

— Вот оно, — снова сказал Гарри, и его сердце теперь билось так сильно и быстро, что он чувствовал, что ему из-за него трудно говорить. — Это здесь…

Он оглядел их всех. Они достали палочки, и вид у них вдруг стал серьёзный и нервный. Он опять посмотрел на дверь и толкнул. Она распахнулась.

Они пришли, они нашли это место: высокое, как церковь, и заполненное лишь высоченными полками, заставленными маленькими пыльными стеклянными шариками. Те однообразно мерцали в свете, исходившем от свеч, равномерно расставленных в подсвечниках вдоль полок. В них, как и в тех, что в круглой комнате позади, горело синее пламя. В комнате было очень холодно.

Гарри прокрался вперёд и заглянул в один из тёмных проходов между двумя рядами полок. Он ничего не слышал и не видел ни малейшего признака движения.

— Ты сказал, что это в девяносто седьмом ряду, — прошептала Гермиона.

— Ага, — произнёс Гарри, глядя в конец ближайшего ряда. Под торчащим оттуда канделябром с сияющими синими свечами мерцало серебряное число 53.

— По-моему, нам нужно направо, — прошептала Гермиона, глянув на следующий ряд. — Да… это пятьдесят четвёртый….

— Держите палочки наготове, — тихо сказал Гарри.

Они прокрались вперёд, оглядываясь по пути через длинные проходы с полками, дальние концы которых были почти в полной темноте. Под каждым стеклянным шариком на полке был положен крошечный желтеющий ярлык. Некоторые шарики странно сияли, как будто жидкие; другие были внутри пустые и тёмные, как потухшие лампочки.

Они прошли восемьдесят четвёртый ряд… восемьдесят пятый… Гарри напряжённо вслушивался, ожидая малейших звуков движения, но Сириусу могли уже заткнуть рот или лишить сознания… «или, — сказал непрошеный голос у него в голове, — может, он уже мёртв…»

«Я бы это почувствовал, — сказал он себе, сердце теперь колотилось в кадык. — Я бы уже знал…»

— Девяносто седьмой! — прошептала Гермиона.

Они столпились вокруг конца ряда, глазея в ближайший проход. Там никого не было.

— Он в самом конце, — сказал Гарри, у которого вдруг слегка пересохло во рту. — Где-нибудь здесь… реально близко…

— Гарри? — неуверенно сказала Гермиона, но он не хотел отвечать. Теперь у него во рту было очень сухо.

— Где-то рядом… здесь… — сказал он.

Они дошли до конца ряда, и их опять осветили тусклые свечи. Там вообще никого не было. Была лишь звенящая пыльная тишина.

— Может, он… — хрипло прошептал Гарри, глянув в соседний проход. — Или, может… — он поспешно посмотрел в следующий.