Путь Моргана

Подойдя к борту, они впервые увидели океан. Его синевато-стальные волны венчали белые гребни, на горизонте вода сливалась с небом, неподалеку виднелись другие корабли – некоторые справа, другие слева, а еще два – так далеко за кормой, что Ричарду удалось разглядеть лишь верхушки мачт. Ближе остальных держалось большое невольничье судно «Скарборо»; его паруса надувал ветер, флаги плескались, сообщая что-то всему миру на неведомом морском языке, нос рассекал волны, чередой убегавшие за корму. Надстройки «Скарборо» были гораздо больше, чем у «Александера», вероятно, поэтому на «Скарборо» предпочел отправиться в плавание агент подрядчика, Закери Кларк. Агент флота, лейтенант Джон Шортленд, выбрал грузовое судно «Фишберн», хотя один из его двух сыновей служил вторым помощником капитана на «Александере», а второй – на «Сириусе». На флоте процветала семейственность.

Как и в Тилбери, товарищи Ричарда разошлись в разные стороны, едва успев вдохнуть свежий воздух и получить возможность побыть в одиночестве. Забравшись на одну из двух перевернутых шлюпок, под которыми хранились запасные мачты, Ричард принялся считать корабли. Флотилию вел бриг, вдвое уступающий размерами «Александеру», за ним плыли «Скарборо» и «Александер», следом – двухмачтовое судно «Запас», жмущееся к «Сириусу», как жеребенок к матери. Вдалеке виднелся корабль, с виду напоминающий «Леди Пенрин», рядом – три грузовых судна, а на горизонте возвышалось еще несколько мачт. Флотилию составляли одиннадцать судов.

– Добрый день, Ричард Морган из Бристоля! – послышался голос Стивена Донована. – Как ваши ноги?

С одной стороны, Ричард хотел остаться один, но с другой – обрадовался Доновану, который был достаточно умен, чтобы понять: на его чувства вряд ли ответят взаимностью. Улыбнувшись, Ричард вежливо кивнул.

– От качки или без кандалов? – переспросил он, радуясь возможности легко спрыгнуть со шлюпки на палубу.

– Качка вам нипочем, это сразу видно. Без кандалов.

– Если бы вы проносили их тридцать три месяца, вы поняли бы меня, мистер Донован.

– Тридцать три месяца! За какую же провинность, Ричард?

– Меня признали виновным в вымогательстве пятисот фунтов.

– И какой вам дали срок?

– Семь лет.

Донован нахмурился:

– Ничего не понимаю! Вас должны были приговорить к виселице. Может, вам изменили приговор?

– Нет. Меня с самого начала приговорили к семи годам каторги.

– Похоже, суд не был уверен в вашей виновности.

– Напротив. Судья даже отсоветовал мне просить о помиловании.

– Но вас это, кажется, не огорчило.

Ричард пожал плечами:

– К чему огорчаться? В том, что случилось, виноват только я.

– Как вы потратили эти пятьсот фунтов?

– Я даже не пытался отнести вексель в банк, поэтому не потратил из них ни гроша.

– Так я и думал. Странный вы человек!

Стремясь отделаться от неприятных воспоминаний, Ричард сменил тему:

– Расскажите мне про эти корабли, мистер Донован.

– «Скарборо» плывет наравне с нами, «Дружба» – впереди. Быстрый парусник! Остальным ни за что не догнать его.

– Почему? Я родом из Бристоля, а в таких тонкостях не разбираюсь.

– Все дело в правильной оснастке. Парус «Дружбы», предназначенный для улучшения управляемости, легко ловит и попутный, и штормовой ветер. – И он вытянул длинную руку, указывая на «Запас». – А у патрульного судна оснастка, как у брига, но она ему не подходит. Поскольку у «Запаса» есть вторая мачта, Гарри Болл решил оснастить его, как лодку. Но он замедлит ход, едва начнет штормить: видите, какая у него низкая осадка? Он не сможет плыть на всех парусах. «Запас» – парусник, которому нужен легкий ветер, как в Ла-Манше, где он и плавал прежде. Должно быть, Гарри Болл молится о том, чтобы погода не переменилась.

– А вон то судно – «Леди Пенрин»?

– Нет, «Принц Уэльский», еще один транспортный корабль. За ним следуют «Золотая роща», «Фишберн» и «Борроудейл». Позади всех плетутся, как улитки, «Леди Пенрин» и «Шарлотта». Если бы не они, мы прибавили бы ходу, но командор запретил. Нам нельзя терять из виду ни один корабль из флотилии. Поэтому на «Дружбе» не поднимают брамсели, а мы не можем поставить бом-брамсели. Но как приятно снова выйти в море! – Тут четвертый помощник заметил лейтенанта Джорджа Джонстоуна, выходящего из офицерских кают, и усмехнулся: – Надеюсь, Ричард, мы с вами вскоре еще увидимся. – И он направился к офицеру морской пехоты, с которым поддерживал дружеские отношения.

Может, эти двое – одного поля ягоды? Ричард остался на прежнем месте. У него заурчало в животе: на свежем воздухе разыгрался аппетит, однако взять еды было негде. А фунта черствого хлеба и полфунта солонины в день вместе с двумя квартами портсмутской воды было недостаточно, чтобы утолить голод. Ричард с тоской вспомнил работу на черпалке, лодки торговцев и сытные обеды.