Путь Моргана

Сумерки сгустились задолго до того, как была наполнена последняя бочка; десять каторжников чуть не падали от усталости. За весь день им не перепало ни крошки, и на этот раз Ричард решил забыть о мерах предосторожности: невозможно работать под палящим солнцем, не испытывая мучительной жажды, а вокруг не было пресной воды, кроме той, что поступала по трубам из Лагуны. Ее и пили каторжники, в том числе Ричард.

Только после восьми вечера каторжники поплыли на «Александер», устало прислонившись к бочкам. К своему удивлению, они увидели, что гавань заполонили десятки лодчонок. На каждой поблескивали крохотные огоньки. Очевидно, жители острова ловили в гавани рыбу, которую нельзя было поймать днем. В золотистом свете фонарей иногда мелькали сети и живое серебро в них.

– Вы поработали на славу, – признал четвертый помощник, когда Ричард наконец неуклюже взобрался по трапу. – Пойдемте со мной. – И он направился к полубаку. – Ну, идем же! – снова повторил он. – Я знаю, что вы не обедали: на корабле нет ни единого трезвого человека, способного растопить плиту и не спалить при этом судно. Матросы пьяны в стельку, но кок, мистер Келли, любезно оставил вам еду, прежде чем улегся в гамаке в обнимку с бутылкой.

Это был первый пир Ричарда за последние шесть месяцев, с тех пор как его отряд покинул «Цереру»: жареная холодная баранина, тыквенная каша, лук вперемешку с травами, свежие булочки с маслом и легкое пиво.

– Масло! Глазам не верю! – повторял Джимми Прайс, подбородок которого лоснился.

– Мы тоже не поверили, – сухо отозвался Донован. – Похоже, масло, предназначенное для офицеров, по ошибке положили не в те бочонки. Скоропортящиеся продукты должны храниться в емкостях с двойными стенками, но подрядчики решили сэкономить и рассовали масло по обычным бочкам. Поэтому оно вскоре начало портиться. Вот его и раздали всей флотилии, чтобы съесть, пока оно не пропало. Плотникам уже поручено изготовить лари для хранения масла, но их заполнят только во время стоянки у мыса Доброй Надежды. Близ Тенерифе молочных коров нигде не найти.

Насытившись, каторжники разбрелись по нарам и спали до тех пор, пока не зазвонили церковные колокола, призывая горожан к полуденной службе. Вскоре после этого заключенных вновь накормили – на этот раз козьим мясом, свежими кукурузными лепешками и сырым луком.

Ричард отдал Айку мягкую булочку с маслом, которую припрятал вчера вечером за пазухой.

– Попробуй съесть ее, Айк. Масло пойдет тебе на пользу.

Айк охотно сжевал булочку: после трех дней и четырех ночей, проведенных в порту, ему стало гораздо лучше.

– Скорее! – послышался крик Джоба Холлистера, свесившего голову в люк. – Идем со мной! – Ричард поспешно поднялся на палубу. – Ты только посмотри! Таких громадин я не видел ни в Бристоле, ни даже в Кингсроуде!

В гавань вошел голландский корабль из Ост-Индии. Его водоизмещение превышало восемьсот тонн, рядом с ним «Сириус» казался карликом. Голландское судно имело низкую осадку и, как решил Ричард, направлялось на родину с грузом специй, перца и тикового дерева, которыми изобиловали голландские колонии в Ост-Индии. Возможно, в каюте капитана хранился также сундук с сапфирами, рубинами и жемчугом.

– Идет домой, в Голландию, – произнес Джон Пауэр. – Ручаюсь, судно потеряло чуть ли не половину экипажа. Такое часто случается. – Заметив призывный жест мистера Боунза, Пауэр отошел.

Уверенные, что высшие чины теперь не скоро прибудут с очередным осмотром, морские пехотинцы воздали должное рому. Импровизированный суд приговорил сержанта Найта к нескольким символическим ударам плетью. Рядовые Элиас Бишоп и Джозеф Макколдрен, зачинщики «ромового бунта» на «Александере», опасались, что их приговорят по меньшей мере к ста ударам, но вскоре обнаружили, что симпатии морского офицера отнюдь не на стороне капитана Дункана Синклера. Два лейтенанта редко появлялись на борту, предпочитая обедать с товарищами на других судах или скупать коз и кур на базаре в Санта-Крус, не говоря уже о путешествиях по Тенерифе в поисках местных красавиц и всех доступных развлечений.

Некоторым каторжникам тоже удалось раздобыть ром, а на «Скарборо» заключенным продавали голландский джин, бочонок которого был выловлен в море неподалеку от островов Силли. На вкус англичан, джин был слишком горьким и крепким. В английский джин и ром обычно добавляли сахар, поэтому у тех, кто питал к ним пристрастие, рано портились зубы. Томми Краудер, Аарон Дэвис и остальные обитатели нижних нар разжились у сержанта Найта ромом и теперь блаженно храпели. Впервые со дня погрузки нижнюю палубу «Александера» оглашал столь гулкий храп. В пятницу на верхнюю палубу вышли только Ричард и те из его товарищей, которые не желали тратить деньги на спиртное. Ночью от храпа вновь содрогались переборки.

В субботу, через пять часов после рассвета, высокомерный и грубый первый помощник капитана, Уильям Эстон Лонг, спустился в камеру за Джоном Пауэром, но его на месте не оказалось. Первого помощника проводили недоуменными взглядами, лицо самого мистера Лонга было мрачным.