Путь Моргана

Причину странной робости матросов он понял, как только впервые увидел морское чудовище. Почему-то один его вид заставил Ричарда похолодеть, хотя внешне это животное во многом напоминало дельфинов. Сначала Ричард увидел спинной плавник, рассекающий воду, как нож. Плавник возвышался на два фута над водой, устремившись к окровавленному клубку рыбьих потрохов, подскакивающих на волнах. Страшное существо темной тенью скользило под водой, и это продолжалось очень долго: похоже, оно имело длину не менее двадцати пяти футов, посредине его тело было округлым, спереди заканчивалось вытянутой мордой, а сзади – тонким раздвоенным хвостовым плавником, который служил рулем. На крупной голове акулы Ричард разглядел тусклый черный глаз – это случилось, когда хищница подплыла к рыбьим кишкам, перевернулась на бок и втянула кровавое месиво в огромную зубастую пасть. Мелькнуло белое брюхо, и потроха тунцов исчезли; акула заглотила их все, до последнего кусочка, а затем неторопливо заскользила дальше, надеясь поживиться возле остальных кораблей флотилии.

«Господи Иисусе! Я столько слышал о китах и об акулах, я знал, что акула – это огромная рыба, но мне и в голову не приходило, что размером она не уступает киту. Этому существу неведома радость. У нее бездушные глаза».

Кит всплыл на поверхность на расстоянии длины троса от корабля. Это случилось так внезапно, что лишь Ричард, удивший рыбу с правого борта, да те, кто стоял поблизости, увидели, как могучее животное вынырнуло из воды, точно пушечное ядро. Мелькнули заостренная к носу голова, маленький умный глаз, пара пятнистых плавников, синевато-серая шкура, обросшая ракушками. Кит выпрыгнул из воды и снова нырнул, подняв тучу брызг; великолепный гибкий хвост на миг застыл в воздухе, словно знамя, и с грохотом обрушился в воду, взметнув фонтан радужной пены. Левиафан глубин был величественнее боевого корабля.

Ричарду удалось увидеть целую стаю китов – они напомнили ему гравюру с изображением пасущихся слонов. Великаны пускали водяные фонтаны, царственно скользили по воде, исполняли неуклюже-грациозные танцы. Самка кита с детенышем долгое время плыли бок о бок с «Александером»; ее тело было испещрено шрамами и ракушками, а кожа малыша казалась безупречной. Ричарду хотелось встать на колени и возблагодарить Бога за такую честь, но долго наблюдать за китами он не осмелился. Куда плывет их флотилия? Подобно морским свиньям и дельфинам, киты наслаждались путешествием.

Шквал начался вскоре после того, как утих попутный ветер. Небо потемнело, на нем быстро сгустились тучи, поднялись высокие темно-синие волны с белоснежными гребнями, зловеще зарокотал гром. А потом налетел ураган, и воды взъярились, с неба полил дождь, засверкали молнии. Но час спустя небо вновь прояснилось, море успокоилось.

Каторжникам и морякам разрешили спать на палубе, и Ричард искренне удивлялся, видя, как многие отказываются от такой роскоши. Узникам было не привыкать спать на жестких досках, и все-таки сразу после темноты, которая в этих широтах наступала мгновенно, они удалялись в вонючую камеру. Морякам при любой погоде было удобно спать в гамаках, но товарищи Ричарда по несчастью не могли рассчитывать даже на такую привилегию, и он пришел к выводу, что они просто боятся стихий.

Сам Ричард отыскал на палубе местечко и улегся, глядя на фантастическую пляску молний среди туч, с замиранием сердца ожидая ослепительной вспышки и громового удара. Но самую острую радость ему доставил дождь. Ричард предусмотрительно прихватил с собой мыло и теперь торопливо разделся и намылился, наслаждаясь лаской густой пены и зная, что вскоре дождь смоет ее. Он принес все вещи, которые хотел выстирать, – тонкий матрас, одежду, даже одеяла, хотя его уверяли, что после стирки одеяла сядут.

– Все, что не привинчено и не прибито к палубе, унесет ветер или вода! – негодующе объяснял Билл Уайтинг. – И как тебе не надоело торчать здесь? Если уж нам суждено потонуть, я хочу остаться на нижней палубе.

– Если одеяла и уменьшатся в размерах, то ненамного, Билл, не понимаю, почему ты так встревожился. Через час все они высохнут. Ты даже не заметил, как я забрал твое одеяло, – ты сладко спал и похрапывал!

В последнее время Билл заметно повеселел – вероятно, оттого, что теперь каторжников часто кормили свежей рыбой. В этом и состояло преимущество плавания в океанских водах, как теперь понял Ричард. Хлеб уже никуда не годился, он кишел извивающимися червячками, которых Ричард предпочитал не замечать. Именно по этой причине большинство каторжников ели его, закрыв глаза. Постепенно хлеб становился все мягче, и это свидетельствовало о том, что омерзительные твари начали плодиться. Солонина не портилась, а в горохе и овсянке тоже появилось живое «мясо». А у Ричарда иссякали запасы солода.

– Мистер Донован, – однажды обратился он к четвертому помощнику, которому полагалось бы быть вторым, – не могли бы вы оказать мне одну услугу по прибытии в Риоде-Жанейро? Я не осмелился бы беспокоить вас, но больше мне не к кому обратиться с такой просьбой, а вам я доверяю.