Путь на Амальтею

Виктор Борисович ощутил мягкий толчок, сотрясший его с ног до головы. Кто-то ахнул. Водородно-воздушная смесь под давлением в шесть атмосфер устремилась к люкам и в пространство. В рубке закрутилась черная вьюга. И стало светло. Ярко, ослепительно светло. Рубка стала прежней стерильно-чистой рубкой. Только искрилась в отблесках голубых трубок изморозь на стенах да у комингса остался налет серой пыли.

- Как хорошо! - сказал незнакомый хриплый голос в наушниках.

- Внимание, - сказал капитан. - Второй этап!

Затем был третий этап, и четвертый, и пятый. Пять раз корабль наполнялся сжатым водородом, и пять раз вихри сжатого газа промывали каждый угол, каждую щель в корабле. Налет серой пыли перед комингсом рубки исчез, исчезла изморозь на стенах. Затем корабль наполнился водородом в шестой раз. Капитан на полную мощность включил пылеуловители, и только после этого в корабль был снова подан воздух.

- Вот и все, - сказал Станкевич. - Пока по крайней мере.

Он первым стащил с головы тяжелый шлем скафандра.

- Может быть, все это нам приснилось? - задумчиво сказал Лидин.

- Сладостное сновидение, - сказал Туммер.

Виктор Борисович помогал Малышеву освободиться от скафандра. Когда он стянул с правой руки биолога коленчатый рукав, капитан вдруг сказал:

- А это что у вас, товарищ Малышев?

В кулаке Малышева была пластмассовая коробочка, похожая на очешницу. Биолог спрятал руку за спину.

- Ничего особенного, - сказал он и сразу насупился.

- Товарищ Малышев! - ледяным голосом сказал капитан.

- Что, товарищ Станкевич? - отозвался биолог.

- Дайте сюда эту штуку.

- Мама моя, - сказал Виктор Борисович, - у вас там мухи!

- Ну и что же? - сказал биолог.

Лидин побледнел, затем покраснел.

- Немедленно уничтожьте эту гадость, - сказал он сквозь зубы. - В реактор ее, немедленно!

- Спокойно, бортинженер, - сказал Виктор Борисович.

Малышев стряхнул с себя пустолазный панцирь и сунул коробочку в карман. Брови его поднялись до волос и снова надвинулись на глаза.

- Мне стыдно за вас, товарищи, - объявил он.

- Ему стыдно за нас! - Лидин так и взвился.

- Да, стыдно. Я понимаю, это было неожиданно и… по-человечески страшно…

- Да вы представляете, - сказал Лидин, - что будет, если хоть одна муха попадет в земную атмосферу?

- Вы знаете, как они размножаются? - спросил штурман.

- Знаю. Видел. Это все чепуха. - Малышев перешагнул через скафандр и сел в кресло. - Выслушайте меня. Жизнь в Космосе иногда бывает враждебна земной жизни, это правда. Глупо это отрицать. Если бы мухи угрожали жизни или хотя бы здоровью человека, я бы первым потребовал отвести корабль подальше от Земли и взорвать его. Но мухи неопасны. Небелковая жизнь не может - не может, понимаете? - угрожать белковой жизни. Меня поражает ваша неосведомленность. И ваша, простите, нервозность.

- Малейшая ваша неосторожность, - упрямо сказал Лидин, - и они расплодятся на Земле. Они сожрут всю атмосферу.

Малышев презрительно щелкнул пальцами.

- Вот, - сказал он. - Пусть они даже расплодятся на планете, я берусь в два дня вывести двадцать две расы азотно-кислородных вирусов, которые уничтожат и мух, и споры, и двести двадцать поколений потомства. Это во-первых. А во-вторых, мы пробовали и леталь, и буксил, и петронал, и еще что-то. Но я уверен, что эффективнейшим средством против наших мух были бы простые слюни.

Туммер захохотал.

- Черт знает, что вы говорите, - проворчал Станкевич.

- Ну, не слюни, конечно, но простая вода. Обыкновенная аква дистиллята. Я уверен в этом.

Малышев обвел межпланетников торжествующим взглядом. Все молчали.

- Но вы по крайней мере понимаете, что нам повезло? - спросил он.

- Нет, - сказал Станкевич. - Еще нет.

- Нет? Ладно, - сказал Малышев. - Во-первых, в наших руках, - он похлопал себя по карману, - уникальнейшие экземпляры небелковых существ. До сих пор небелковая жизнь воспроизводилась только искусственно. Понимаете? Оч-чень рад. Во-вторых. Представьте себе завод без машин и котлов. Гигантские инсектарии, в которых с неимоверной быстротой плодятся и развиваются миллиарды наших мух. Сырье - воздух. Сотни тонн первоклассной неорганической клетчатки в день. Бумага, ткани, покрытия… А вы говорите - в реактор.

Биолог замолчал, извлек пластмассовую коробочку и поднес ее к уху.

- Гудят, - сообщил он. - Уникальнейшие существа. Редчайшие… Редчайшие.

Глаза его вдруг округлились, на лице появилась растерянность.

- Моя улитка, - сказал он и кинулся из рубки.

Межпланетники переглянулись.

- Биология - царица наук, бортинженер, - сказал Туммер.

- Много я знаю о небелковой жизни! - сказал Лидин брезгливо.

Капитан поднялся.

- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал он, не глядя на Туммера. - Если мне еще кто-нибудь когда-нибудь станет болтать про угрозу из Космоса… Кто вахтенный?

Виктор Борисович поглядел на часы. «Мама моя, - подумал он, - еще не кончилась моя вахта! Неужели прошло всего три часа?»