Путь на острова

Почему-то мне пришло в голову, что он тоже начнет складывать пальцы в фигуру, так похожую на знак Коллегии. Но нет, окудник надавил на дверь сразу двумя руками, и толкнул ее в сторону. На удивление, та легко ему поддалась. Правда, в стену она вошла только до середины, но и образовавшейся щели было достаточно, чтобы понять: здесь прохода нет, он обрушился.

— Пошли, — скомандовал я, и первым направился к лестнице, ведущей наверх.

Второй уровень башни, если отсчитывать их от самого нижнего, мы миновали не задерживаясь. Светильников в нем хватало тоже, но окон не оказалось, а они-то интересовали нас в первую очередь, как самая короткая дорога на свободу. За вторым уровнем последовал третий, четвертый. Мы давно уже должны были быть высоко над землей, но окон по-прежнему нам не удалось обнаружить ни одного.

Тлисор ругался уже в полный голос, проклиная Древних, свое согласие отправиться в эту экспедицию, и судьбу в целом. Даже то, что по дороге он умудрился подхватить с пола какой-то непонятный предмет, вспыхивающий при нажатии на него разноцветными огоньками, нисколько ему настроения не прибавило. И верно, найди он запечённую баранью ногу, свиной окорок, пусть даже сухарь, не слишком заплесневелый, поводов обрадоваться у него стало бы значительно больше. Впрочем, как и у всех остальных.

Обст молчал, но судя по тому, с какой злостью он пнул подвернувшееся под ноги нечто, больше всего похожее на подставку для ног, окудник едва сдерживался.

Пятый уровень если и отличался от всех других, так только тем, что в нем присутствовала двустворчатая дверь. Я так понимал, что когда-то через нее существовал выход, причем не куда-нибудь, а вглубь скалы, к которой башня примыкала одной своей стороной. Но сейчас он никак не мог нам пригодиться — обе половинки двери выдавило внутрь башни через дверной проем массой камней. Поначалу я даже встревожился, что камни перекрыли путь к лестнице, ведущей на следующий ярус.

Нам повезло: щель хоть и казалась на вид очень узкой, но протиснуться сквозь нее все же удалось.

Следующий, шестой ярус башни оказался верхним, потому что венчал его сферический купол, и лестницы наверх не было вообще. То, что это крыша, ошибиться невозможно: она и сверху, со скалы, выглядела именно такой — будто собранная из шестиугольников, чем-то напоминающих пчелиные соты.

Нет, наверное, все же последним ярусом, потому что осмотрев его, мы почувствовали, как рухнула наша надежда: хода дальше нет, как нет ни дверей, ни окон, ни трещин. Не было ничего, чтобы давало бы хоть какую-то надежду выбраться наружу.

Обст держался хорошо, но Тлисор заметно пал духом. Ничего удивительного: именно на башню у нас и было столько надежд. И вдруг все они разом исчезли.

— Не отчаивайся, Тлисор, еще не все потеряно, — попытался я его подбодрить, хотя у самого на душе кошки скребли. — Постараемся что-нибудь придумать.

— А что тут можно придумать, капитан? — понуро поинтересовался он.

«Что можно придумать? Пока не знаю, но я ведь еще и не думал над этим».

Я присел на металлическую станину какого-то неведомого огромного устройства, занимавшего почти весь верхний уровень. На этом ярусе светильников не было ни одного, но фонарь все последнее время светил без проблем, и его света вполне хватало, чтобы все хорошенько рассмотреть.

Отец когда-то мне говорил, что придумать всегда что-нибудь можно, причем в любой ситуации, какой бы безвыходной она не показалась.

Я не строитель, но, по-моему, выбить камень из кладки на вершине башни значительно проще, чем у ее основания. Наверху камни не так задавлены весом, да и требования к прочности значительно меньше, все же верх. Только получится ли у нас сделать то, что не смогли сделать землетрясения за тысячелетия? Очень сомневаюсь.

«Ладно, оставим эту идею на самый крайний случай», — подумал я, обходя кругом устройство непонятного назначения. Хотя, если приглядеться…

— Больше всего это похоже на гигантскую зрительную трубу, — произнес вдруг вслух Обст то, что пришло мне в голову самому.

— И куда тут смотреть? — усомнился Тлисор. — В крышу?

Ну да, похоже на телескоп ученых-звездочетов, и все же отличия разительные.

Это нечто другое, и труба что-то очень мне напоминает. Сейчас, когда желудок давно забыл, как выглядит еда, голова работала удивительно ясно, да и память обострилась в разы.