Путь на север

Потому-то фильм — первый и единственный фильм, который они с Анджум посмотрели вдвоем, — они увидели только в Бомбее, да и то к концу поездки, в тот первый раз за четыре или пять месяцев их отношений, когда они не расставались три недели и стремление к трансцендентности, прежде ими владевшее, сменилось возможностью иных, более нежных способов совместного пребывания. Жили они в комнате у подруги Анджум (та как раз отлучилась из Бомбея), поначалу, после поезда, чувствовали себя неуверенно, даже неловко, но постепенно освоились; первые дни курили, болтали, спали вместе, из дома выходили редко и недалеко — словом, жили, как в Дели, с тою лишь разницей, что город был другой, город у моря, очень богатый и очень бедный, город, даже больше, чем Дели, казавшийся маскою, миражом, иллюзией, их окружавшей. Вскоре стало ясно, что весь отпуск так жить не удастся и раз уж им предстоит провести вместе продолжительное время, придется уделять внимание различным духовным и телесным надобностям, которыми они в Дели чаще пренебрегали. Во-первых, им нужно питаться, а поскольку все время есть в кафе они позволить себе не могли, значит, надо готовить, покупать мясо и овощи. Засыпали они теперь более-менее вовремя, а не когда сморит от усталости, ведь если ночью не спишь, днем не пойдешь смотреть город, а они приехали в Бомбей вроде как за этим. У Анджум были в Бомбее друзья, с которыми она познакомилась за годы активистской деятельности; предполагалось, что она с ними встретится, и Кришан с Анджум впервые выбрались вместе в люди. Его удивило, какой обаятельной может быть Анджум с другими, какой дружелюбной и непринужденной; он с первой же встречи почувствовал в ней эти качества, но потом позабыл о них. Она постоянно расспрашивала друзей об их чувствах и взглядах, их привычках, укладе жизни, расспрашивала подробно, вдумчиво, с подкупающей искренностью, которая проистекала из неподдельного интереса к их жизни, но отчасти, догадывался Кришан, была обусловлена нежеланием рассказывать о себе. Кришан также заметил, что Анджум старается ни словом, ни делом не намекать на то, что они пара, и хотя это его смущало, он с относительной легкостью забывал о таких моментах, обнадеженный тем, как сблизились они за эту поездку, и тем, насколько более податливой и открытой теперь казалась ему Анджум. Он изучил многие ее невидимые привычки и ритмы, все бытовые наклонности, которые узнаешь, только если проводишь много времени с человеком — как меняется его настроение в зависимости от времени дня, количества сил, от пищеварения, окружения, — и начал осознавать, как выглядели бы более серьезные их отношения, какой была бы их общая жизнь с Анджум. За время совместных готовок и трапез, долгих прогулок, встреч с друзьями между ними установилась спокойная, почти домашняя близость; за три недели, проведенные в Бомбее, упоение и трансцендентность их делийских свиданий сменились нежным и терпеливым сосуществованием; их по-прежнему омывали непрестанные волны желания, но уже не лишая возможности участвовать во внешней жизни. Кришан по прошлым романам помнил, как стремительно угасает желание, едва люди привыкнут друг к другу, как быстро надежда на трансцендентность, с которой начинается влюбленность, сменяется ощущением защищенности и покоя, безопасностью привычки и сложившегося порядка, но за недолгое пребывание в Бомбее он осознал, что домашняя близость вовсе не подразумевает утрату желания, что желание не притупляется, не умирает, но становится глубже, шире, а привычка его лишь усиливает, укрепляет, не заглушая: так стеклянный колпак защищает слабое пламя свечи, пропуская внутрь кислород, чтобы пламя горело.