Путь на север

Сейчас Кришану было трудно понять, почему его так тянуло к Анджум в ту пору, когда он еще ничего о ней не знал: ни что она родом из Бангалора, ни ее материального положения, ни политических взглядов, ни того, что она не любит фотографироваться, ни что спит без подушки, ни что по утрам принимает холодный душ, — не знал он даже того, нравятся ли ей мужчины. После той первой встречи его мыслями завладела не столько сама Анджум, сколько ее образ, причем образ без подписи, которая содержала бы хоть самые основные сведения; Кришан томился и тосковал о той, о ком не знал ничего, но воображал, будто она каким-то чудом может его спасти. В известной степени его влечение к Анджум ничем не отличалось от того, что чувствуют многие люди, чаще мужчины, но порою и женщины, встретив того, чья внешность, как им кажется, воплощает все их мечты; они проецируют свои желания на этого человека и удивляются, когда понимают — недели, месяцы или годы спустя, — что живой человек отличается от нарисованного ими образа, что у живого человека есть прошлое, есть индивидуальность, и они непременно заявят о себе; это открытие наполняет их возмущением, будто бы их обманули, ввели в заблуждение, и бывает такое, что они манипуляциями, уговорами или силой вынуждают ничего не подозревающего человека соответствовать их мыслеобразу. Однако Кришан понимал, что его одержимость Анджум — не только идеализация, ведь если образ в его уме был всего лишь слепой проекцией его желаний, тогда почему, чем лучше он узнавал ее, тем сильнее желал, и как так получилось, что все, что он узнавал о ней, в конечном счете развивало и усложняло образ в его уме, не вступало с ним в противоречие, а пополняло его, придавало ему важность и вес, усугубляло желание, а не ослабляло его? Получается, то была не просто проекция или идеализация, пусть даже после той первой встречи он толком ничего не знал об Анджум, ведь и по первому впечатлению о человеке можно сказать многое, и многое можно понять даже с первого взгляда — по чертам лица, а их определяют не только кости черепа, но и мышцы вокруг щек, глаз и челюстей, все они вылеплены различно и в различной степени в соответствии с исполняемой функцией, каждое настроение и чувство требует определенной комбинации напряжения и расслабления различных частей лица, и проницательный наблюдатель сразу определит, в каком состоянии человек пребывает чаще — сосредоточенности или безразличия, меланхолии или восторга, скепсиса, вдумчивости или отчаяния. Понаблюдав за движением глаз, можно точно сказать, какое чувство человек испытывает чаще — самоуверенность или стыд, страсть, тоску или самодостаточность; по готовности к улыбке можно судить о том, насколько человек уязвим, по морщинам на лбу — насколько его снедает гнев или тревога, по осанке, походке, движениям рук — насколько человек энергичен, открыт чужому влиянию и сам готов влиять на кого-то, так что, быть может, влечение к той, о ком Кришан не знал ничего, было обусловлено не столько проекцией или идеализацией, сколько зачастую почти пророческой природой взгляда, который в соответствующем свете и соответствующих обстоятельствах способен поведать столь многое о возможностях и наклонностях нашей натуры; может, еще и поэтому, когда отношения их закончились, Кришану порою задним числом казалось, что он знал это с самого начала, разглядел еще в ту первую молчаливую, одностороннюю встречу, но предпочел не замечать.

5