Путь начинался с Урала

Крайне тяжелая обстановка вынуждала меня связаться с командиром корпуса. Наверное, он не знает в полной мере истинного положения перед фронтом бригады, — думал я. — Надо доложить ему.

Оглушенный взрывом, я с трудом добрался до танка, расположенного в воронке, образовавшейся от разрыва большой бомбы. Мимо меня по огороду санитарки Маша Бахрак и Лида Петухова кого-то несли на носилках. Я остановил девушек, приподнял покрывало:

— Ранен?

— В грудь, — с трудом проговорил воин.

Лицо раненого показалось мне знакомым. Это не тот ли лейтенант из второго батальона, чей танк на учениях первым ворвался на фланг? Кажется, он.

— Лейтенант Пеху?

— Он самый, товарищ комбриг, — тихо проговорил офицер. — Жаль, рановато. Вылечусь — и снова к челябинцам.

Я крепко пожал раненому руку.

— Выздоравливай, товарищ Пеху, ждем тебя. У Днепра и даже раньше.

Впоследствии выяснилось, что танк лейтенанта А. А. Пеху одним из первых вышел на окраину деревни Борилово, занятой свердловчанами, и с ходу устремился на вражеские позиции. Горячий по натуре, лейтенант рвался в атаку. Немцы обнаружили танк и открыли по нему огонь. Лейтенант приказал механику-водителю сержанту Сотникову увеличить скорость. Фашистские снаряды рвались рядом, но цели не достигли. И вдруг случилось непредвиденное: тридцатьчетверка подорвалась на мине.

— Только не робеть, ребята, — подбадривал членов экипажа лейтенант. Сейчас залатаем гусеницу и снова двинемся вперед.

Танкисты живо принялись за дело и уже успели натянуть гусеницу, когда попали под сильную бомбежку. Осколки снаряда оборвали жизнь стрелка-радиста, ранили лейтенанта Пеху.

В тыл прошло еще несколько раненых солдат. Может быть, и убитые уже есть, — подумал я, — а бригада по существу еще не вступила в бой.

Подъехала машина с рацией. Начальник радиостанции старший сержант Виктор Колчин доложил: связь со штабом корпуса есть. Я попросил к микрофону генерала Г. С. Родина, доложил обстановку и, конечно, не преминул сказать, что меня неправильно ориентировали — никакого прорыва обороны противника в действительности нет. Я просил комкора помочь нам артиллерией и авиацией.

Генерал приказал закрепиться на данном рубеже.

Солнце скрылось за горизонтом, наступил вечер. Пошел проливной дождь. Противник прекратил стрельбу.

Я отдал распоряжение: личному составу бригады временно перейти к обороне, зарыться в землю. Люди приступили к инженерным работам.

Рывок вперед

Командный пункт бригады обосновался в небольшом деревянном домике. В одной из комнат собрались офицеры штаба. Кременецкий сообщил о наших потерях. Они достигли тридцати человек. Большинство ранены, но есть и убитые. Это сообщение усилило душевную боль. Я думал о коммунисте сержанте Резнике, который одним из первых ворвался на позиции врага, рядовых Викторове и Одинцове, уничтоживших в рукопашной схватке нескольких гитлеровцев. И сейчас, спустя десятки лет, память цепко хранит имена тех челябинцев, кто в первом бою сложил голову ради счастья жен, матерей, дочерей и сыновей.

В первом батальоне один танк подорвался на мине и один подбит. Заместитель командира бригады по техчасти инженер-подполковник Василий Ильин тут же заверил:

— Ремонтники капитана Дирипенко уже эвакуировали поврежденные машины. К рассвету они будут в строю.

Офицеры штаба нанесли на карту разведанные цели, расположение минных полей.

Я спросил начальника инженерной службы бригады капитана П. В. Полубояринова:

— Успеем за ночь сделать хотя бы по одному проходу на роту в минных полях?

— Постараемся, — заверил меня инженер.

Вместе с саперами на разминирование вышли и разведчики. Командиру батальона автоматчиков капитану А. С. Голубеву и командиру роты 82-миллиметровых минометов старшему лейтенанту Сунцову было приказано быть готовыми прикрыть огнем саперов и разведчиков.

Я не успел сосредоточиться над картой, как в комнату вошел генерал Г. С. Родин. Его сопровождал командующий артиллерией корпуса полковник В. И. Соколов и еще какой-то подполковник, которого я не знал.

Командир корпуса не скрывал, что его очень тревожит положение дел на участке нашей бригады.

— Что тут у вас, Фомичев, докладывайте, — строго сказал он. — Командарм интересуется. Уже дважды звонил.

Я коротко доложил обстановку. Генерал Родин взглянул на испещренную знаками карту, освещаемую коптилкой, с недоверием спросил:

— Это столько целей на таком небольшом участке? А откуда данные?

— Выявлены в ходе развертывания первого батальона и разведчиками бригады.

Генерал молча осмотрел карту и уже спокойно заметил:

— Молодцы ваши разведчики, но учтите: завтра будет нелегко. Слов нет, район укреплен основательно, немцы, видимо, до последнего будут драться т этот рубеж. К рассвету подготовиться к атаке. Время атаки будет уточнено.

— Поможем артиллерией, — пообещал полковник Соколов.

В дверь с термосом в руках протиснулся повар П. Р. Кочетков. Приятный запах жареного мяса наполнил комнату.

— Да тут у вас ужином пахнет? — неожиданно сказал генерал.

Я спохватился и стал приглашать генерала и сопровождавших его офицеров к столу.