Путь наемника

Мои господин, вспомните: они были готовы приютить меня на всю жизнь. Я ушла не только по своей воле, но даже наперекор просьбам Верховного Маршала. Да, конечно, они не смогли излечить меня полностью. Тем не менее они сделали главное: выкорчевали из моей души ростки зла, уже пустившие там корни. Конечно, после этого в моем сердце не могло не остаться рубцов и шрамов. Но, с другой стороны, вот я, перед вами: что я потеряла? Ничего. Вы видели меня в бою. Кроме того, я обрела редкие, свойственные очень немногим людям способности. Кстати, сами маршалы Геда признают мудрость или достойный и благородный поступок, совершенный любым человеком, независимо от принадлежности к их братству.

— Неужели ты… так настрадавшись от них… неужели ты предложишь мне вызвать кого-то из них, зная обо всем, что было в моем прошлом?

— Я знаю далеко не все, мой господин, а лишь то, что вы мне рассказали. И я не могу представить себе, чтобы маршалы Геда уговаривали вас увести роту из крепости, зная при этом, что вашей супруге угрожает опасность. И не могу представить маршала в тот трагический день иначе, как отчаянно сражающимся против орков и пытающимся защитить Тамаррион и детей. Ваш гнев, мой господин, мне понятен. Ваше горе — тоже. Если говорить начистоту, в течение последней зимы я ощутила, наверное, не меньшее отчаяние. Но сейчас мне кажется, и я думаю, вы не станете отрицать, что тогда вы и ваша семья оказались жертвами хорошо продуманного коварного плана. О том, насколько удачно враг все просчитал, говорит тот факт, что вплоть до вчерашнего вечера никто даже не подозревал, что предатель есть внутри крепости. Осмелюсь предположить, что Ачрия была премного обрадована, когда вы выставили маршалов и паладинов за ворота крепости.

Герцог прикрыл глаза ладонью и некоторое время сидел так молча. Затем глухим, сдавленным голосом он произнес:

— Видят боги, я никогда не думал об этом. Никогда не думал… Я знал лишь одно: Тамаррион погибла, а меня не было рядом, и я не смог защитить ни ее, ни детей. Горе ослепило меня и отчасти даже помутило мой разум.

В комнате опять воцарилось молчание, которое через некоторое время нарушила Доррин, осторожно, с опаской сказавшая:

— Все эти годы Ачрия пыталась воздействовать на нас, разлагая роту изнутри. Среди нас не было никого, кто мог бы напрямую почувствовать присутствие зла. Еще немного — и мы могли бы незаметно для себя подчиниться ее воле.

— Но ведь этого не произошло, — горячо возразила Пакс. — Наша рота, рота герцога Пелана, известна своим благородством…

— Да на фоне других мы, может быть, смотримся неплохо, — вновь вступил в разговор герцог. Он убрал ладони от лица и оказалось, что по его щекам текли слезы. — Мы уже далеко не те, Паксенаррион. Эх, знала бы ты нас в былые годы, тогда, когда Тамаррион была жива, а маршал Геда жил во внутренних покоях крепости… — Герцог помолчал, сделал глубокий вдох и сказал:

— Ну что ж, следует признать, что я был не прав. И, возможно, эта ошибка — самая тяжелая из тех что я совершил за всю свою жизнь. В том, что случилось, не было вины Геда или его последователей. Горе и гнев ослепили меня. — Оглядев офицеров, он, словно ища поддержки, обратился к ним:

— Ну что, капитаны, вы согласны?

Все, почувствовав не столько по словам, сколько по тембру голоса герцога произошедшие в нем изменения, согласно закивали. Первым заговорил Арколин:

— Мой господин, мы следовали за вами всегда и везде. Но, признаюсь, мне всегда было тяжело осознавать, что между вами и братством Геда встала какая-то стена. В общем, я был бы рад, если бы вы снова пригласили к нам маршала.

— Я тоже, — поспешила подтвердить Доррин, лицо которой явно просветлело. — Я абсолютно согласна, несмотря на то что принадлежу к ордену Фалька.

— Не знаю, согласятся ли они вернуться сюда, — сказал герцог. — После того, что я наговорил Верховному Маршалу, не удивлюсь, если она предложит нам самим расхлебывать заваренную нами же кашу.

— Сомневаюсь я в этом, — с улыбкой предположил Кракольний. — Вы только представьте себе, как она обрадуется, что вы признали ее правоту.

Герцог покачал головой.

— После стольких лет мне потребуется какое-то время, чтобы заставить себя думать по-другому. В любом случае наш враг сейчас — Ачрия, но ни в коем случае не Гед. По крайней мере, это мы знаем. Паксенаррион, ты спасла не одну жизнь учитывая твои особые способности, я не могу допустить, чтобы ты и дальше оставалась простым капралом. Я хочу, чтобы ты постоянно была рядом со мной — например, в качестве оруженосца или адъютанта, называй как хочешь, — во всяком случае до тех пор, пока мы не развяжем этот узел.

— Ну вот все как всегда, — делая вид, что сердится, но почти не скрывая улыбки, пробурчал Арколин. — Только выучишь из кого-нибудь приличного капрала, и вот на тебе — тут же забирают. И что мне прикажете делать? Откуда я вам возьму очередного капрала? Из воздуха?