Путь наименьшего сопротивления

Люди, которым нечего любить, часто становятся циниками. Дело не в том, что они неспособны на любовь, – просто у них нет опыта созидания. Возможно, интерес, который они проявляли к жизни, был кем-то подавлен. Теперь они делают все, чтобы их не сочли «дурачками-энтузиастами». Они не доверяют тем, кто увлеченно относится к жизни, потому что такой подход не укладывается в рамки их опыта. Им трудно вложить во что-то всю душу: ведь ни одно дело не кажется им настолько важным. Эти люди страдают отсутствием «аппетита к жизни». Они живут по инерции, как в стихотворении Роберта Фроста «Смерть поденщика»:

Не на что оглянуться с гордостью, нечего ждать с надеждой. Разницы нет между теперь, потом, никогда и прежде.

Посоветуйте такому человеку найти то, что можно любить, – и он не сумеет выполнить ваш совет. Только когда начинаешь творить ради самого творения, понимаешь, что такое жизнь созидателя. В ней нет трюков, приемов, «верных реакций», корыстных мотивов – только любовь к творению.

Обязательство

При творческом подходе у вас нет обязанности созидать любимые творения, ведь искусство – не жизненная необходимость. Необходимостей у нас, вообще-то, немного. Имея достаточно пищи, воды и тепла, человек может жить годами. Людям подчинительно-противительной ориентации, однако, всегда кажется, что обстоятельства требуют действий. Мы трактуем желания как потребности: не «я хочу», а «мне нужно». Отчасти эта интерпретация служит тому, чтобы «узаконить» желания. Если представить желательное как необходимое, сам начинаешь верить: этого нужно добиться, иного пути просто нет! Когда потребности и запросы правят жизнью, невозможно понять, чего ты по-настоящему хочешь.

Мышление такого рода – всегда самообман. Человек подчинительно-противительной ориентации не понимает, как это: жить, занимаясь тем, что любишь. Привыкнув выстраивать жизнь с учетом обстоятельств, он подозревает: делать то, что хочешь, – эгоистично. В его картине мира потакать желаниям – знак распущенности. Ему видится конфликт чувства и долга – то есть разрушительного гедонизма и самопожертвования. Это лишь укрепляет иллюзию, что поступки совершаются не по свободной воле, а из «потребности» найти компромисс между двумя крайностями. Однако мать Тереза, например, руководствовалась не чувством долга и не потребностью. Если бы она просто пыталась дать облегчение страждущим, у нее бы быстро опустились руки. Нет, она прекрасно понимала, что в человеке кроется бесконечная способность и к добру, и к злу. Потому и сумела сделать выбор: не по обязанности, а из любви к добру.

Один из важнейших уроков за те 15 лет, что я преподаю основы творчества, касается истинной природы человека. Когда людей объединяет их главная сила – способность создать то, что им хочется, – они всегда выбирают высшие проявления человечности: крепкие отношения, любовь, мир, цели, достойные человеческого духа. Люди, как я обнаружил, добры по природе. А как же склонность к разрушению, спросите вы? А как же войны и жестокость? Те, кто посвящает жизнь разрушению, не открыли в себе творческой силы. Все злодеяния в истории происходили от неумения созидать. Силовое давление, манипуляции, терроризм, жажда власти проистекают не от избытка силы, а от ее отсутствия. Если вы полагали, что не сможете воплотить в жизнь свои мечты, то, вероятно, привыкли считать их несущественными. В конце концов, зачем подолгу раздумывать, чего ты хочешь, если этого все равно нельзя получить?

На курсе «Технологии творчества» слушатели получают важный навык: учатся определять, что им нужно. Они могут этого не представлять, но, когда начинают об этом рассуждать, у них возникает простор для нового опыта. Возможно, они с первого раза и не попадут в яблочко, но эксперименты с тем, что названо навскидку, позволяют сузить фокус. Чаще всего человек добивается результата, когда понимает, как устроен творческий процесс. После этого ему проще формулировать новые задачи. Получив опыт созидания, мы серьезнее относимся к желаниям: осознаем, что они – не каприз, а один из главных элементов творческой жизни.