Путь наверх

– Разве я не права?-настаивала она.

– Ну ладно. Пусть так. Обыкновенная зависть. Дело в том, что такие люди, как он, всегда забирают все самое лучшее, словно по какому-то божественному праву. Мне слишком часто приходилось это наблюдать.

– Я сейчас поколочу вас,- сказала Элис.- Ведь Сьюзен не помолвлена с ним. И вы тоже как будто не женаты. Боитесь вы его, что ли? Почему бы вам не позвонить Сьюзен по телефону и не пригласить ее куда-нибудь?

– Я как-то не думал об этом,- пробормотал я вяло.

– Вам нравится жалеть себя,- сказала она.- Вместо того чтобы предпринять что-нибудь, вы просто сидите сложа руки. Может быть, вы и впрямь думаете, что вам не под силу тягаться с Джеком?

– Нет,- сказал я.- Да это и не важно – кому с кем тягаться… если он ей нравится. Но я вижу, что это не так. Просто она привыкла, что он всегда рядом, вот и все… А я мог бы ей понравиться – я это чувствую. И вот это-то и досадно.

Вы, верно, думаете, что я слишком самонадеян?

– Нет,- сказала она.- Просто вы молоды и страшно неопытны, Но если вы и в самом деле так чувствуете, то, должно быть, вы правы.

Веру в интуицию я не могу считать исключительно моей привилегией – это вещь довольно распространенная,- и тем не менее, услыхав от Элис эти слова, я почувствовал, что уже ничего не могу от нее скрыть. Взгляяув на свой пустой стакан, я сказал:

– Не умею пить половинками.- И сунул было руку в карман.

– Дайте я закажу,- сказала Элис.

– У меня хватит…

Она жестом заставила меня замолчать.

– Нет. И не надо спорить. Я всегда плачу за себя. У меня такая привычка еще с того времени, когда я служила в театре.

– Но я никогда не служил в театре.

– О, перестаньте! Будь вы государственным казначеем или владельцем этого кабака, мне все равно. Я люблю быть независимой и в состоянии сама уплатить за свое пиво.

Ясно?

Я взял у нее деньги и заказал пиво. По правде говоря, я был доволен: «Старое» пиво стоило два шиллинга пинта, и судя по тому, как мы его пили, счет к концу вечера легко мог возрасти до девяти шиллингов. В банке у меня лежало восемьсот фунтов: жалованье, накопившееся за время моего пребывания в лагере для военнопленных, плюс то, что я получил по страховому полису после смерти родителей. Но к этим деньгам я не прикасался. Я знал, что снова собрать такую сумму мне будет нелегко, и жил на свое жалованье, а оно не позволяло мне пускаться в авантюры, которые грозили обойтись чуть ли не в десять шиллингов.

Я с благодарностью поглядел на Элис.

– Может быть, вы хотите картофельной соломки, дорогая?

– Да, пожалуйста,- по понедельникам они получают «Смитовскую». И попросите, чтобы подали солонку. Терпеть не могу этих противных голубых пакетиков.

– Я тоже люблю соленое к пиву. Хотя кусок жирной свинины с маринованным луком, пожалуй, лучше всего.

Она широко улыбнулась мне. Это была товарищеская улыбка, без малейшего кокетства.

– Согласна. У меня низменные вкусы. И я могу выпить пива не меньше, чем вы.

– Ловлю вас на слове.

– А я вас. Я с детства привыкла к пиву, а все мужчины вокруг меня, кажется, никогда не пили ничего, кроме виски и джина. И они думают, что я шучу, когда говорю, что люблю пиво, и угощают меня какой-то дрянью, которая продается в бутылках, или жидким немецким пивом.

«Старое» оказалось крепче, чем я думал. Когда я доканчивал третью пинту, теплая волна нежности внезапно захлестнула меня.

– Я хочу вам что-то сказать, Элис. Вы мне нравитесь. То есть я не влюблен в вас, нет: просто вы очень хорошая. Я могу разговаривать с вами, как с товарищем. Я могу делиться с вами… Вот, черт побери, все «я» да «я»…- Тут я снова отхлебнул пива и основательно набил рот хрустящим картофелем.

– И вы мне тоже нравитесь,- сказала она.- Вы знаете, временами вам можно дать не больше восемнадцати.

Мы просидели в этом кабачке до самого закрытия, а потом Элис отвезла меня домой.