Путь наверх

— Ужасно жаль, но вы знаете, как папаша Браун помешан на пунктуальности,— ответил тот.— В другой раз как-нибудь мы будем в восторге. Вернее, я буду в восторге,— он утрированно подмигнул Еве.— Остальные нам не нужны. Только вы и я, вдвоем, идет?

Мы все слушали его так, словно некий член королевской фамилии соизволил всемилостивейше объяснить нам, что другие дела не позволяют ему, к сожалению, присутствовать на открытии благотворительного базара, но он надеется, что как-нибудь при случае… Когда он и Сьюзен покинут нас, мы сразу должны будем почувствовать образовавшуюся пустоту… Они вернутся к уготованному им теплу, роскоши и веселью, а мы останемся при своих холодных, унылых буднях…

Я не стал, как Ева, упрашивать их, хотя почему-то был уверен, что Сьюзен предпочла бы отправиться с нами.

— Ну, если ты, красотка, хочешь, чтоб я опрокинул с тобой в компании кружечку пива, меня тебе не придется уговаривать,— сказал я Еве, сознательно переходя на простонародный говор в пику Джеку Уэйлсу, речь которого была так же непринужденно безупречна, как и его добротный твидовый костюм.— Пошли.— Я обернулся к Сьюзен и подарил ей самую обольстительную из своих улыбок, на которую в свое время положил немало труда,— ведь если мои зубы имеют довольно сносный вид, то лишь ценой ежегодной пытки в кресле дантиста. Я, конечно, не отказался бы иметь такие белые зубы, как у моего соперника (мысленно я его уже так именовал), однако улыбка, которая лишь чуть раздвигает губы и собирает крошечные морщинки в углах глаз, может производить не меньше впечатления на женщин, чем демонстрация ослепительных зубов. Так по крайней мере подумал я в ту минуту, заметив, как порозовела Сьюзен.

— В следующий раз я не забуду про цветы,— сказал я.

— Благодарю вас,— пробормотала она. Ее глаза сияли. Я знаю, что влага, переливавшаяся в ее глазах, могла быть просто результатом раздражения, вызванного слишком обильным гримом, положенным на веки, но так или иначе это делало ее похожей на маленькую девочку перед рождественской елкой. Вероятно, этот здоровенный детина, который с видом собственника стоит возле нее, не слишком-то избаловал ее комплиментами, подумалось мне.

Когда мы вышли на улицу, Ева снова шутливо ударила меня кулаком в грудь.

— А вы всегда так? Идете напролом? — спросила она.

— Да, я люблю идти прямо к цели.

Боб злорадно ухмыльнулся.

— Ваше обещание явиться в следующий раз с букетом цветов не особенно понравилось Джеку. Я заметил кой-какие признаки ревности.

— Он еще не обручен с ней.

— Да, но он знает ее чуть ли не с пеленок. Первая детская любовь и все такое прочее.

— Как очаровательно! — заметил я.

5

Два месяца спустя я сидел в публичной библиотеке и пытался объяснить элементарные правила бухгалтерского учета заместителю директора — маленькому щеголеватому человечку, с которым мне приходилось уже встречаться на наших любительских спектаклях. Он безнадежно напутал в своей приходо-расходной книге — так напутал, что я чуть было не заподозрил его в темных махинациях. А затем я обнаружил, что он переплатил десять шиллингов из своего кармана. Как очень многие во всех других отношениях неглупые люди, он мгновенно терял всякую способность соображать, как только сталкивался со столбцами цифр. По-видимому, ему даже не пришло в голову, что недостача могла быть результатом простой ошибки в записях.

— Я в этом деле не силен,— сказал он ворчливо, когда я кое-как разобрался наконец в путанице.— Приходится ежедневно тратить целый час на эту чертову бухгалтерию. Довольно бесполезное занятие, мне кажется. Не говоря уже о том, что вот теперь и вам пришлось пожертвовать вашим временем.

— Этот старикан того и гляди лопнет с натуги,— сказал я, наблюдая за седовласым мужчиной, который пытался растолковать что-то одному из младших сотрудников — тощему юноше с уже сутулой, как у всех библиотечных работников, спиной.— Знаете что, Реджи, я поговорю с Хойлейком относительно вашей бухгалтерской отчетности. Вероятно, ее удастся упростить.

Или надо сократить количество различных приходо-расходных статей, думал я, или же нам придется взять все в свои руки, самим собирать деньги и заносить их в книгу каждое утро. К какому бы решению я ни пришел, Хойлейк прислушается к моим предложениям. Хойлейк представлял собой значительный шаг вперед по сравнению с Деловитым Зомби. Даже сейчас я не люблю вспоминать о Деловитом Зомби. У него была огромная голова с короткими, гладко прилизанными волосами и совершенно неподвижное лицо. Не то чтобы оно отличалось монументальной величавой неподвижностью, словно высеченное из камня, нет — оно было просто мертвое, и мне всегда казалось, что даже воздух вокруг него начисто лишен кислорода. Я как-то сумел внушить ему, что тот особый вид деловитости, который он себе усвоил, чрезвычайно мне импонирует, и с тех пор он ко мне благоволил — настолько, насколько он вообще способен был к кому бы то ни было благоволить. Тем не менее работать под его началом было форменной пыткой.