Путь Наверх

Как много, однако, может музыка, думал он, и почему та или иная гамма определяется нами как негативная, грустная, брутальная, спокойная или веселая? Ведь понятное дело, вкус, на языке есть области за определение вкуса, это защитный механизм, чтобы по вкусу определить ядовита пища или вредна. Но как же определяется музыка, без слов, визгом и подтяжками струн, ритмом? Может, это тоже какой-то защитный механизм? Так или иначе, непозволительно мне дать слиться с этим потоком.

Несмотря на яркую подачу первой композиции, концерт как-то не разжигался, подобно намокшему кремнию в зажигалке. Музыканты натягивали струны, вокалист рвал глотку, но фанаты никак не расшевеливались, они словно стеснялись подпевать, подтанцовывать, кидать пальцами козу.

Интересная штука – звук. А ведь если углубиться в эту тему – даже в таком грохоте можно уснуть. Потому что звук заполняет пространство. Ну в пример, если будет полная тишина, то в ушах всё равно начнется грохот или гул – это из-за тишины слышен поток крови в собственном теле, ритм сердца. Может потому музыка и близка, что она подобно крови, имеет потоки, ритмы?.. А вон, кажется, название группы большими буквами в конце сцены, но из-за слепящих глаза фонарей не успеваю прочесть. Хотя, разумеется, название группы я знаю. А если бы не знал? Странное, конечно, дело. Людям хочется… Нет, не только хочется, им нравится слушать и читать то, во что легче верить; им нравится верить, потому что верить легче всего, ибо ни во что не верить, ни на что не надеяться и ни о чем не мечтать – слишком сложно. Какой парадокс, ведь эти люди в действительности верят в Ничто, надеются, чтобы ничего не произошло, и мечтают о том, чего нет и никогда не будет. Даже музыка, которую они слушают – хотя, почему они? Мы! – проста, и мне она кажется скучна до безобразия, но каков звук, какое качество звука, как сочинили – тем более это самая популярная группа в стране.

Внезапно выступление остановилось на середине песни, в зал вошли несколько охранников с каким-то приборами, а вокалист объявил в микрофон:

– Друзья, просим прощения, но кто-то в зале портит атмосферу выступления, из-за чего вы не подпеваете! Сейчас охрана быстро найдет этого человека, и концерт продолжится, и мы зажжем по-настоящему!

Охранники проходили между рядов и наводили странные пульты на людей. Кого-то поднимали и просили подойти к выходу, рядом с Заверганом проверили двух людей, и собирались их увести, как пульт в сухой руке охранника стал пищать чаще, и он жестом остановил поднимающихся со своих мест мужчин, и обратился к Завергану:

– Извините, мне придется попросить вас покинуть зал и пройти к администрации.

– А в чем проблема? – с непонимающим видом спросил Заверган, – Я вроде лимон перед музыкантами не ем, концерт не срываю.

– Пойдёмте, вы как раз срываете концерт. Не задерживайте выступление.

Заверган поднялся, и пошел следом за охранником к выходу, провожаемый осуждающими взглядами собравшихся. Когда он вышел из зала, то услышал объявление вокалиста:

– Ну и вот, друзья, интроспектор покинул зал, и мы можем продолжать заряжать атмосферу позитивом!

Вновь заиграла музыка. Охранник что-то буркнул по рации, из-за музыки в зале Заверган не расслышал. Тут в коридор вышло ещё несколько охранников.

– Вам надо пройти с нами для выяснения дальнейших обстоятельств, – заявил один из них.

– А в чем собственно проблема, господа? – до сих пор ничего не понимая, спросил Заверган.

– Пойдемте, пойдёмте, мы вам всё объясним.

Он двинулся под конвоем охраны, но не как охраняемое лицо, а скорее, как преступник, и на повороте за угол Заверган вновь услышал удаляющийся голос вокалиста:

– Все вместе! – и тут грянул хор сотен голосов, в котором мало что можно было разобрать.

Зайдя в комнату администрации для выяснения обстоятельств, перед ним сидел директор ДК, а за спиной Завергана стояли двое охранников.

– Вы зачем концерт срываете, гражданин? – спросил директор, – Или правильнее вас называть интроспектор?

– Меня зовут Заверган…

– Это не ваша вина.

– Не моя…

– Вы не знаете, что бывает, когда такие как вы не оформляют лицензию на интроспекцию?

– А какие такие «как я»?

– Ну как вы.

– Как я?

– Да, вы.

– Но я в единственном числе.

– Как ты. Так лучше?

– Вполне.

– Ну и хорошо… Так! Что это вы меня сбиваете с работы. Мы не сможем закрывать глаза на то, что вы чуть не сорвали концерт и подвергли других граждан к принудительной реабилитации. Вот вам выписка на штраф за то, что вы думали в общественном месте без лицензии.

– Но это же…

– Не знание закона не освобождает от ответственности. Всё, проводите гражданина к выходу.

Заверган взял информационный носитель, положил его в карман, и под конвоем охраны прошел к гардеробной. Там его уже ждал Маркус, видимо, он увидел, что произошло, и пошел следом. Странно, что Маркуса не забрали, – подумал Заверган, – Может, он оформил лицензию на интроспектора?

– Пойдем? – спросил его друг детства.

– Пойдем, – подтвердил Заверган.

И они пошли. Пошли вон из этого места, туда, где они были свободны для мыслей, от запретов думать.