Путь Никколо

— Знаю, — подтвердил Тоби. — Но его супруга здесь. Она остановилась у своего брата. Ее флорентийский братец владеет роскошным домом в Милане, где иногда живет по нескольку месяцев кряду, как сейчас Дом с большими конюшнями, потому что семья увлекается разведением лошадей.

— Какая семья? — не понял Юлиус.

— Семья жены Пьерфранческо. Аччайоли, — терпеливо пояснил Тоби. — Пьерфранческо де Медичи женат на Лаудомии Аччайоли, двоюродной сестре грека с деревянной ногой. Помнишь? Тот раззолоченный бородач, который собирал деньги в Шотландии и в Брюгге, чтобы выкупить своего брата у султана. — Тоби немного помолчал. — И кстати, к вопросу о деревянных ногах. Капитан, надеюсь, вас порадует известие, что ваш друг брат Жиль скоро поправится. Через месяц он не просто сможет ходить, но и наконец нас покинет. Если бы у нас было вино, это можно было бы отпраздновать.

* * *

На следующее утро под проливным дождем Юлиус вместе с капитаном и четырьмя вооруженными людьми отправился в канцелярию, чтобы получить первую сумму, причитавшуюся им по контракту. Он рассчитывал увидеть ларец, полный флоринов. Вместо этого ему преподнесли бумагу, адресованную Пигелло Портинари, управляющему банка Медичи в Милане.

— Деньги? — переспросил секретарь секретаря. — Мы не имеем дела с наличными деньгами. Передайте все свои пожелания мессеру Пигелло. В их старом здании, рядом с монастырем святого Амброджо, или в новом дворце у Кастелло. Сверните направо, когда подойдете к крепостной стене, и ориентируйтесь на собор святого Фомы.

Насупившись, Асторре нацелил на него свою жесткую бороду.

— В прошлый раз…

— Все в порядке, бери бумагу, — перебил Юлиус. — Медичи тебе заплатят. Таким образом они одалживают деньги. Герцог проследит, чтобы долг вернулся к ним сполна.

— Это ростовщичество, — заявил Асторре, сердито косясь на секретарского секретаря.

— Отнюдь нет. Таким образом Господь вознаграждает честных, трудолюбивых банкиров, которые пристально следят за состоянием денежного рынка. Пойдем. Бог с ним, со старым особняком Медичи. Я хочу увидеть новый Палаццо.

Продолжая спорить под дождем с воинственно настроенным Асторре, Юлиус все же ощущал тихое удовлетворение. Юнец Клаас едва ли мог по достоинству представлять семейство Шаретти. Пора им с Асторре выправить равновесие.

Накануне вечером они слегка встревожились, обнаружив, что ни сам Клаас, ни расписка о получении жеребцов так и не вернулись в таверну, но когда проснулись поутру, то все бумаги оказались у изголовья Юлиуса, и кто-то ему сообщил, что Клаас мирно спит, улыбаясь во сне, а вчера пришел в таверну позже всех, вновь в порванных шоссах и со списком каких-то адресов. Нет, с Клаасом определенно надо что-то делать.

Добравшись до Палаццо Медичи, они обнаружили, что и там вокруг тоже полно мокрого песка и известки. Длинное каменное здание постепенно обретало форму. На верхнем этаже красовалось не меньше дюжины арочных окон с колоннами, украшенными гирляндами, а автором среднего портала был личный архитектор монсиньора Козимо, Микелоцци. На головокружительной высоте над аркой красовался герб Сфорца. По обеим сторонам от входа имелись парные скульптуры в натуральную величину: два мужественных римских юноши и две восхитительные дамы во флорентийских платьях.

Из мужчин ни один не напоминал родича Томмазо Портинари. И хотя о прототипах красавиц Юлиус также не имел представления, но вошел во двор особняка с большими надеждами. «Semper droit», — этот девиз был высечен над входом. Вероятно, он вполне отражал убеждения Сфорца, Медичи и Портинари. В самом себе Юлиус отнюдь не был так уверен.

Во дворе также шло строительство. Он был огромен. Когда работы будут завершены, то в приемных залах и домашних покоях дворца смогут разместиться и сам его владелец, и все домочадцы, и свита. Кроме того, там смогут расположиться служащие банка, хранилища и рабочие помещения.

Внутри, в теплой комнате на первом этаже, где стен не было видно под гобеленами, Пигелло Портинари и его брат Аччерито поприветствовали гостей с державной сердечностью. В римскую армию не взяли бы ни одного из них. В особенности, старшего, Пигелло. Тощий, лысеющий, почти без подбородка, он ничем не напоминал своего младшего брата Томмазо, если не считать длинного острого носа. И еще любви к перстням: у него их было по два на каждом пальце. Вот только кольца у Пигелло были куда крупнее, и в них были настоящие рубины, бриллианты и изумруды; а рукава оторочены отнюдь не простой овчиной. Пигелло был богат.