Путь один- в глубь себя

Конечно же, санньяса включает в себя и отречение, но вернуться по ее завершении в мир — такое же необходимое условие. Как только ты поймешь, что должен вернуться к тому, от чего отрекся, ты овладеешь искусством превращения в сиддху. Ты отошел от этого и теперь тебе нужно будет вернуться, но мир больше не сможет тебя задеть.

Ошо,

медитация повышает восприимчивость. Но с такой повышенной восприимчивостью жизнь усложняется, поскольку, когда реакции ума усиливаются и обостряются, каждая мелочь заставляет чувствовать себя так, будто на кону вся твоя жизнь. Как нам в этой ситуации отыскать середину, как найти равновесие?

Безусловно, по мере углубления в медитацию восприимчивость будет повышаться. И это только добавит тебе проблем, поскольку сам смысл восприимчивости состоит в том, чтобы каждое ощущение переживать в полную силу. Человек, занимающийся медитациями, прочувствует оскорбление гораздо острее, чем тот, кто не медитирует. Боль от укола шипа будет гораздо сильнее у медитирующего, чем у обычного человека, так как осознанность того, кто никогда не медитировал, затуманена, она не чистая. Чем гуще туман, окутывающий твою осознанность, тем менее интенсивными будут испытываемые тобою страдания. Возможно, именно в этом заключается причина того, что мы предпочитаем проживать свою жизнь со слабой осознанностью, — просто чтобы уменьшить силу своих страданий. Спроси любого психолога, и он скажет тебе, что каждый человек в детстве учится понижать уровень своей осознанности.

Каждый ребенок рождается восприимчивым, но постепенно он начинает давить в себе эту восприимчивость, потому что жизнь, основанная на чувствах, очень тяжела. Когда дети испытывают гнев, они ведут себя как умалишенные; их лицо краснеет, глаза мечут громы и молнии, они размахивают руками и ногами* прыгают. Все их существо охвачено пламенем. Причина может быть совсем пустяковой, но мы совершенно упускаем суть случившегося. Мы пытаемся оправдать их поведение, говорим: «Не волнуйтесь, они же просто дети». А самим детям мы говорим: «Ты должен научиться держать себя в руках. Не годится так себя вести». Мы учим их подавлять свои чувства.

Как-то я гостил у своего друга. Мы поехали на машине к его знакомым, и маленький сын моего друга поехал с нами. Друг был за рулем, а сын сидел рядом с ним. Прибыв на место, мы зашли в дом, а мальчик остался в машине. Когда мы вернулись, он сидел спокойно, но я чувствовал — что-то не так. Мне показалось, что мальчику немного не по себе, будто он пытается сдержаться, не выпустить наружу то, что иначе разорвало бы его на мелкие кусочки. Он закрыл лицо руками, а голову опустил на колени.

Мы вернулись домой, и как только ребенок выскочил из машины, он расплакался. Я спросил его, что случилось. Он ответил: «Когда вы ушли, я заснул и очень больно ударился головой о руль. Но папа сказал мне, что, если я буду кричать и плакать, когда мы куда-то выезжаем из дому, он больше не возьмет меня с собой. Поэтому мне пришлось терпеть».

С тех пор как он ударился о руль, прошло больше часа, а плакать он начал, только когда мы оказались дома. Целый час ему пришлось сдерживаться и терпеть боль! Вот чему мы учим своих детей: «Вы должны сдерживать себя».

Чем больше мы сдерживаемся, чем больше подавляем, тем ниже становится уровень нашей восприимчивости, а мы изобретаем способы, чтобы не чувствовать, в какой беде мы оказались, ведь иначе нам придется что-то с этим делать.

Мальчик играет во дворе в хоккей. Если во время игры он ударится, то, пока игра не закончится, он просто этого не заметит. И только потом он увидит, что поранился. Но пока его ум настолько увлечен игрой, что он не чувствует боли. То же самое происходит и с тобой. Дни напролет, на протяжении всей жизни ты получаешь синяки и шишки, но ты их не замечаешь, ведь твой ум занят разными делами, работой — одним, другим, третьим. Но медленно, постепенно вся твоя личность покрывается ранами.