Путь один- в глубь себя

Образ жизни искателя истины — равновесие. Он отдает столько же, сколько и взял, и никогда не делает долгов. Умирая, он полностью свободен от любых долгов; поэтому ему уже не нужно возвращаться в этот мир. Если ты умираешь, не расплатившись с долгами, тебе придется возвращаться сюда снова и снова. Чем больше размеры твоего мира, тем длиннее и мучительнее будут пути твоих жизней, ведь тебе придется расплачиваться, пока ты не заплатишь за все, что получил. Пока этого не случилось, рассмотрение твоего дела в зале суда будет продолжаться. Пока этого не случилось, тебе и дальше придется прилагать усилия, чтобы облегчить свою ношу. Медитирующий свободен, поскольку он отдал все, что взял. Счет закрыт; в бухгалтерской книге напротив его имени не осталось никаких записей — ни о дебете, ни о кредите. Именно о таком состоянии человека и говорит Кабир.

У слова улатбанси есть еще одно смысловое наполнение: то, что нелогично, непостоянно, таинственно. Существует мир логики, в котором дважды два всегда будет четыре; здесь два, умноженное на два, никогда не даст в результате пять или три. Но мир логики существует только в человеческом уме, в жизни все не так. Жизнь совершенно алогична. Если два умножить на два, то в жизни иногда получится пять, а иногда — три. Это тайна.

Слово «тайна» подразумевает, что жизнь нельзя предугадать. Слово «тайна» подразумевает, что, знай мы сколь угодно много, всегда будет что-то еще, что нам предстоит узнать, и это познание никогда не завершится. Слово «тайна» подразумевает, что, даже если наши знания будут углубляться и дальше, мы способны прикоснуться лишь к части, мы никогда не сможем охватить целого; для нас целое всегда останется вне досягаемости.

В этом состоит различие между наукой и религией. Наука верит, что, если два умножить на два, будет четыре и что жизнью управляют логические закономерности. Но в наши дни даже эта научная концепция трещит по швам, ведь за последниелятьдесят лет взгляд науки проник так глубоко, что ей открылись некоторые состояния, в которых дважды два далеко не всегда равняется четырем. Так что современный физик стоит перед выбором. Начиная с Эйнштейна, физика смещается в сторону спиритуализма, и физикам приходится очень нелегко. Все эти старые представления о достоверности изжили себя.

После расщепления атома вскрылось еще несколько загадок. Одна из них касается трех компонентов, из которых состоит атом, — протона, нейтрона и электрона. Оказывается, что они ведут себя крайне нелогично: иногда они оказываются волнами, а иногда — частицами. Но это же невозможно! Это улатбанси. Представь, что ты в книге поставил карандашом точку... так вот, согласно правилам геометрии, точка — это не линия. И вдруг ты видишь, как точка превращается в линию, а линия снова становится точкой, — что ты скажешь, точка это или линия? Линия — это последовательность множества точек; иными словами, линия может возникнуть лишь тогда, когда одна точка станет множеством точек. Понятие «точка» обозначает единичную точку, понятие «линия» обозначает множество точек. Потому тот, кто становится множеством, а затем снова становится одной точкой, — это мир Упанишад. Это мир сумасшедших, вроде Кабира и Экхарта, но не математиков — таких, как Эйнштейн и Макс Планк.

Но эти крохотные частицы атома ведут себя как мистики — их поведение совершенно непредсказуемо. Иногда они воспринимаются как частицы, а иной раз ведут себя как волны. Так что возникла новая физика, которой пришлось отказаться от концепции достоверности и принять принцип неопределенности. Это означает, что наша математика работает только на поверхностном уровне; если же двинуться глубже, математика оказывается в затруднительном положении.

Улатбанси, коаны Кабира, говорят, что созданный тобой мир математики, сплетенные тобой логические сети годятся на поверхностном уровне; они работают на базаре, но никогда не пытайся затянуть их в глубины жизни.

Там они неприменимы. Именно это и происходит, когда Кабир говорит: «Я был поражен, когда увидел пылающий океан!» Вот скажи, разве океан может загореться? Если вода способна гореть, тогда ничего похожего на науку в этом мире быть не может. Вода гасит пламя, как же она может загореться?

А потом Кабир говорит: «Я видел еще одно чудо: рыба выползла из океана и взобралась на дерево». Да, но рыбы не лазают по деревьям. Если уж на то пошло, они не могут выбраться из океана, не говоря уже о том, чтобы вскарабкаться на дерево! Рыба — водное создание, у нее нет ни ног, ни крыльев, ни когтей. Она не может ни летать, ни лазать по деревьям; ее стихия — вода.