Путь одиночки

Десяток бравых молодцов, в форме стражи герцога, окружили меня. Напряженные, а кое у кого откровенно злые лица, не обещали мне ничего хорошего. Молчали они. Молчал и я, только нервно всхрапывающие лошади нарушали рассветную тишину. Не знаю, как долго бы мы продолжали испытывать терпение и выдержку друг друга, но тесный контакт с агрессивно настроенными людьми не понравился моим животным и вот… Малыш громко и раскатисто рыкнул, заставив лошадей стражников шарахнуться в разные стороны, а Злюка резко клацнув клыками хорошенько испугал жеребца стоящего прямо перед ним. Испуганный конь резко присел на задние ноги, а его всаднику, скорей всего главному в этом отряде, чтобы не упасть, пришлось крепко уцепиться за луку седла. Раздосадованный, он резко рявкнул:

– Кто таков? Куда путь держишь? Почему один?

Сняв «Скрыт» с родового кольца я демонстративно неторопливо осмотрел всех кто меня окружает и, добавив в голос большую порцию «металла», проговорил:

– Граф Дариен Гвелкам. Путешествую по своим делам и требовать у меня отчета вы не имеете права.

Кинув взгляд на мои руки и заметив именное кольцо, глава стражников, точно зная, что родовые кольца высокородных не может носить самозванец, резко поменял свое поведение.

– Извините за беспокойство, Ваше сительство, но дороги ныне не безопасны. Пропали дети герцога Австргинского, а потому мы останавливаем, расспрашиваем и осматриваем всех путников.

– Ничего не знаю ни о каких детях, а потому считаю, что вам не стоит тратить время на мои расспросы. Я надеюсь, никаких претензий у вас ко мне нет.

– Нет.

– Я могу следовать дальше?

– Да. Приносим извинения за задержку.

Он отпускал меня и скрипел зубами. Как же данный служака не любит когда его щелкают по носу. Такой сильный, такой властный, такой «главный» начальник, очень любящий командовать, наверняка, в душе, приравнивающий себя к элите высокородных, а тут на тебе… Да, день для него и его людей начался неудачно. Путник, которого они намеревались хорошенько тряхнуть, оказался высокородным. Не испугался их численного превосходства, окатил ледяным высокомерием и с совершенно невозмутимым видом проследовал дальше. «Бедный» командир и не менее «бедные» его подчиненные, ибо именно им придется выдерживать в течение дня всю мощь его неудовольствия и злости.

На мое приподнятое настроение встреча никак не повлияла и я, не торопясь, двинулся дальше.

Еще через два дня люди, следующие с караваном Мрачного Гранта, наблюдали удивительную картину, а если точнее – одинокого всадника. Давно уже по дорогам не двигались одиночки. Собираясь в дальнюю дорогу, люди присоединялись к караванам торговцев или нанимали для охраны отряд наемников. Расплодившиеся звери и постоянно возникающие вдоль трактов банды разбойников делали любые путешествия небезопасным делом. А тут…

Мощный вороной конь нес на себе всадника полностью скрытого большим черным плащом, глубокий капюшон, надетый на голову, не давал рассмотреть его лицо. Увидеть можно было только посох и меч, закрепленные за могучими плечами путника. По красным всполохам в глазах знающие люди определили, что под седлом у путника камхатец. Огромную, ненамного меньше коня, собаку тоже не оставили без внимания. Лохматая, ухоженная зверюга невольно внушала уважение, ибо не могла быть безобидной такая мощная тварь.

Давно уже скрылся из виду необычный всадник, но ещё долго люди, успевшие его разглядеть, гадали о том кто он и куда направляется. Сам Грант думал о том, что если с таким сопровождением всадник еще и хорошо управляется с мечом, то попутчики ему действительно не нужны. Отследить и остановить такого, себе дороже и дураки те, кто это не понимает.

Не желая общаться с людьми и сталкиваться с их делами и проблемами, я старался не заезжать в города, лишь иногда для того, чтобы пополнить запасы круп и специй заезжал в небольшие поселения, да и то ненадолго. По началу, на острове, мне очень сильно не хватало общения с обычными людьми, но с годами все изменилось и сейчас мне интересно просто наблюдать за ними, а вот большое скопление народа меня откровенно нервирует и я поймал себя на том, что отвык от людской суеты и общения. Два десятка дней я держал путь в одиночку и понял, что для разговора и общения Малыша мне вполне хватает, иногда правда вспоминались детки герцога, оставившие мне память о себе и имя для камхатца. Во время нашего совместного пути он постепенно, привыкая ко мне, день ото дня приходил к костру все ближе и вот, наконец, однажды утром я проснулся от его осторожного обнюхивания, но погладить его я не успел. Наследничек герцога, спавший у меня под боком, резко взвизгнул от избытка чувств и, протянув обе руки, попытался погладить «лошадку». Лошадка клацнула совсем не маленькими зубками и напуганный малец обозвал её злюкой. Дни шли, а Злюка так и не подпустил к себе никого из детей и конечно же остался Злюкой, ничего не имея против этой клички и охотно на нее отзываясь.

* * *