Путь офицера

— Итак, сержант, что у нас получается? — виконт был собран и деловит. — Вчера, после беседы с этим, как его, Вержа, Маршанд приказал отпустить убийцу. Ты уперся как баран, тогда тебя попытались убить. Не получилось, бывает. В результате Маршанд лично убивает этого Почку, ну и кличка, прости Господи, и вешается сам. Выходит, ты зацепил людей очень, очень серьезных. Так что теперь это дело надо распутать до конца.

— Вы правы, но то же можно сказать и по-другому. За три дня погибли четыре человека… Один ребенок остался сиротой, и не забудьте о жене и сыне Маршанда, которые теперь никому не нужны. Сколько, еще погибнет, сколько, детей осиротеет, пока мы будем распутывать? Господа, а может, достаточно? В конце концов, все преступники найдены и наказаны. Да, не правосудием, но, возможно, это и к лучшему — приговор вынесло провидение.

— Так ты готов все забыть? — Гурвиль, прищурившись, разглядывал Жана сквозь бокал, как какую-то диковинку.

— У меня хорошая память, господин майор полиции, она умеет забывать.

— Свободны, сержант! Я надеялся на другой ответ, но, видимо, в Амьене вы менее храбры, чем в Сен-Беа, — с этими словами де Романтен хлопнул ладонью по столу, показывая, что разговор окончен.

Когда Ажан вышел, интендант повернулся к Гурвилю.

— Жаль. Я надеялся, что этот парень способен не только, топтать улицы. Что, коллекция нераскрытых тайн в нашем городе пополнилась в очередной раз? Кто-то плюнул нам в лицо, а все, что предложил твой протеже — это утереться?

— Надеюсь, Вы не правы, Ваша Милость. По крайней мере, в истории с Робером он рук не опускал. Но в данном случае я его, пожалуй, поддержу. Действительно, хватит, жертв. Давайте успокоим это болото, объявим, что дело закрыто, поскольку ловить, собственно, некого. Объявим и посмотрим, что сержант полиции Ажан предпримет дальше. Если я в нем не ошибся, нас ждет что-то очень интересное.

Глава XXIV

Розыск, сыск, оперативная разработка… у этого дела много названий, но одна суть — тихая, тяжелая и очень нудная работа. Если у опера пятьдесят процентов ее идет в корзину — он очень хороший опер. Погони, аресты, то, что нравится читателю — это редкие искры в бесконечной череде дней, потраченных на сбор тех крупиц истины, из которых, собственно, и строится здание правосудия.

И настоящий опер не может бросить дело, но может спрятать свой интерес. Что и произошло. Жан продолжил искать, но и прикрытием озаботился, для него самого неожиданным…

Вида был разочарован. Когда назначили нового сержанта, появилась надежда, что в полицию вернется жизнь. Этот Ажан довольно лихо разобрался с Робером, затем вышел на Почку и даже взял его, кстати, с помощью капрала. Казалось еще чуть-чуть, и задрожат коленки у королей Зеленого квартала, по крайней мере, у салона мамаши Шантерель[12] точно проблемы будут.

Увы, после смерти Маршанда сержанта как подменили. Построения, приказы, рапорты, отчеты, все, что угодно, лишь бы ничего не делать по сути.

После работы старается не задерживаться, живет у Крутой Марты, которой вроде бы приходится дальним родственником. Во всяком случае, они не любовники — в Амьене такого не скроешь. С ее сыном часто играет, а вот с самой хозяйкой — ни каких шашней, только вежливое общение.

Еще ходит в фехтовальный зал, где азартно и умело бьется с дворянами. Более того, сам маэстро взял его в личные ученики, а это престижно, но дорого.

И, самое странное, скупает все книги по магии, которые на глаза попадаются, даже из Парижа журнал выписывает, можно подумать, что-нибудь в этом понимаем.

Зато по вечерам ведет себя как и положено — в веселом доме «Козочки», что расположился неподалеку от таверны «Прекрасная Марта», стал завсегдатаем, говорят ему даже скидку сделали, как любимому клиенту. С другой стороны мужик молодой, здоровый, на девок заглядывается как и все. Конечно, с такой рожей их только пугать можно, ну так на то и веселый дом, чтобы барышни не привередничали.

Но это все вне службы, а на работе — сухарь сухарем, ходячий параграф. Не таким его поначалу увидел капрал, совсем не таким. Впрочем, жизнь кого только не обламывала. Вида тоже поначалу горел, мечтал мир изменить. Сейчас успокоился — жив, здоров, зарплату платят, ну и слава Богу, есть на что семью содержать. Вон сыну скоро в школу, так что готовь папаша денежку.

С этими невеселыми мыслями после очередного утреннего развода Вида со своим патрулем направлялся в Зеленый квартал, когда его окликнул Ажан.

— Капрал, помнишь наш разговор о человеке с рапирой в трости?

— Я еще помню, как меня в церкви венчали десять лет назад, — грубовато ответил Вида. Еще бы, месяц не вспоминал, а сейчас сподобился, господин начальник.

Но сержант грубости вроде как и не заметил:

— Кажется, нашел я его!