Путь офицера

— Кхм… — раздраженно кашлянула графиня, призывая Ажана вернуться в рамки приличий. Помогло — сержант подобрался, оглупил лицо, потом, видимо мысленно плюнув на формальности, заговорил нормальным голосом:

— Ваше Сиятельство, письма никакого нет, это просто повод переговорить с Вами, нужна помощь. Не мне лично, но… Вы позволите занять несколько минут Вашего времени? Если можно — конфиденциально.

Мадам де Ворг надменно, заломила бровь, по привычке собираясь указать наглецу на его место, но любопытство пересилило. — не мог Ажан сюда заявиться по пустякам, а зачем тогда? Интересно, интересно…

— Шевалье, прошу, подождите меня здесь, я скоро, вернусь.

Графиня вышла с сержантом во двор, чтобы их разговор не оброс сплетнями, пусть все видят — это лишь беседа..

А Ажан рассказывал. О мамаше Шантарель, Сером Мэтью и, главное, о девочках, чьи души изуродовали, а судьбы изломали эти двое. О своих опасениях, как бы святые сестры не начали их ломать еще раз. Да, из лучших побуждений, действительно любя и желая помочь, но не оказалось бы лечение страшнее болезни.

Хорошо рассказал, так что собеседницу ни о чем и просить не пришлось, сама объявила, что возьмет несчастных под свою опеку. И что лично, проследит, чтобы казнь виновных была достойна содеянного.

И тут пришлось перейти ко второй части беседы.

Во-первых, главные виновники уже мертвы.

Во-вторых, если эту историю узнают мирные амьенцы, то начнутся самосуды над любым, кого заподозрят в чем-то подобным, будет кровь и пожары, а успокаивать народ придется той же кровью. Так что пусть решение о наказании принимает владетельный граф, а остальным в это дело, лучше не лезть, чтобы дров не наломать.

И в-третьих, разумеется, в-третьих, как положено. Капрал полиции, что убил негодяев, по мнению Ажана в момент преступления находился под заклятьем, только доказать это, сержанту не по силам. А тут, такая удача — сам, шевалье де Пуан, о, котором, столько, пишут. Я говорил Вам, что, интересуюсь магией? Что, и господин де Савьер не говорил? Странно. Так вот, я кучу книг перечитал, господина лейтенанта вопросами замучил, так что кое-что знаю. Ну и дальше, в том же духе.

В общем, удалось убедить графиню, чтобы упросила своего, гостя помочь. А чем де Пуан знаменит? Ну как же, Ваше Сиятельство, он лучше всех умеет, определять и снимать наведенные на людей заклятья!

Когда Ажан уже уходил, к мадам, де Ворг подбежала служанка — сообщить, что, граф хочет поговорить с дочерью. Подбежала и замерла, уставившись на спину сержанта.

— Мадам, простите мою наглость, но кто этот господин?

— Господин? — в голосе госпожи слышится явная насмешка, — полицейские сержанты не бывают господами, запомни Николь.

Значит ошиблась? Наверняка. Но почему вдруг заболел левый глаз, словно, кто-то приставил к нему кинжал? Сержант полиции, говорите?

Надо, будет при случае познакомиться с ним поближе. Конечно, тот барон мертв, это всем известно, но, демон, почему же так болит левый глаз?

Возвращаясь в полицию, Ажан был доволен — как удачно все сложилось! Еще утром он планировал, что для спасения Вида придется раскрыть свои способности, а от этого, до раскрытия инкогнито, всего один шаг, маленький такой.

Зато, сейчас…

О де Пуане курсантам, клиссонской академии рассказал полковник де Мертен, преподаватель боевой магии. Когда-то братья-близнецы де Пуан уменьшили свои способности использовать магию взамен на повышение возможности ее видеть, один на десять процентов и стал крупнейшим, специалистом, по, магической медицине, второй на двадцать — и через неделю сошел с ума.

Вот с этим выжившим, Ажан сегодня и познакомился. Потому и почувствовал в нем что-то знакомое — обучение в Клиссоне специфическое, за два с половиной года накладывает на курсантов свой след в манере двигаться, держаться, да даже на взгляд. Интересно, а сам де Пуан что-то такое в собеседнике увидел?

Будем, надеяться, что дворянская спесь не позволила. Такие дела, господин бывший барон.

В полиции сержант доложил Гурвилю, что как бывший телохранитель мадам де Бомон, обратился к последней с просьбой о помощи, каковая соизволила помочь вышепоименованному и уговорить некоего господина де Пуана, каковой один только и может, вытащить Вида из той лужи дерьма, в которую он угодил. Короче, если этот де Пуан появится, будьте добры господин майор, определите меня его помощником.

Де Пуан появился в полиции уже следующим утром, разряженный как павлин, но с пылающим взглядом заинтересованного исследователя. К Ажану в роли помощника отнесся снисходительно, в смысле «пусть будет» — всегда приятно, когда кто-то ахает от восторга, наблюдая за мастером.

— Ну что, веди меня в свое узилище, посмотрим на вашего душегуба от полиции!

Камера, в которую они пришли, была копией той, где Жан беседовал с Гаврошем. Те же пыточные приспособления, полумрак и ощущение ужаса, который, казалось, намертво впитался в эти стены.

Вида сидел, привязанный к стулу, избитый, с потухшим взглядом.