Путь офицера

В полдень, расставшись с прелестницей, счастливый и голодный де Пуан шел домой. По пути зашел перекусить в уютную таверну «Прекрасная Марта». Красавица была уже забыта, а мысли витали вокруг самого важного, самого любимого предмета — собственного величия. Какой же он молодец, что тогда, в Клиссоне, решился уменьшить свою силу. Брат, правда, пошел еще дальше, мир его праху. А вот он попал в точку! Жив, здоров, успешен и знает о магии такое, чего не знает никто. Например, де Пуан сходу определяет — дворянин перед ним или нет. Над головой каждого человека благородного происхождения имеется легкое свечение, и его никогда не бывает у быдла. Да, возможности шевалье были на несколько порядков слабее Ажана, не давали разглядеть ни многих деталей конструктов, ни индивидуальных отличий, вписываемых в каждое сотворенное заклятье, но увидеть само наличие ауры он мог, чем безумно гордился.

Вот за столиком беседуют трое благородных, вот дворянин разговаривает с простолюдином, видимо дает указания, а вот… Женщина с маленьким ребенком, спускаются в зал. Да, разумеется, дворяне. Но нет? Женщину назвали госпожой Мартой, хозяйкой, а то, что знаменитая Прекрасная, а чаще Крутая Марта простолюдинка, его уже успели просветить. Но аура есть и у нее и у ребенка, то есть их родители дворяне. Судя по взгляду, поведению обоих это мать и сын — в Клиссоне прекрасно учили наблюдательности. А вот и еще загадка — в таверну вошел давешний сержант, дружески поздоровался с хозяйкой, взял на руки ребенка… демон, да они же похожи как отец и сын! Но сержант не дворянин, это совершенно ясно. Загадка, однако. Только отгадывать ее некогда — завтра уже возвращаться в Париж. Что же, запомним этот вызов судьбы, будет время — разберемся. А сейчас нам не до этого, сейчас надо спешить на очень, просто чертовски важную встречу.

Через пару часов вернувшийся в здание полиции сержант Ажан сидел в выделенном ему новом кабинете и с грустью осознавал старую истину: «Назвался груздем — полезай в кузов».

Ему было поручено организовать работу по разгрому разбойничьих банд, сделавших дороги вблизи Амьена самыми опасными в Галлии. И под это дело ему дали в подчинение аж пять человек, вероятно, самых старых полицейских в городе. С такими самое то гоняться по густым амьенским лесам за неуловимыми шайками. В смысле, увы, ироническом.

Час назад его вызвал сам де Романтен, принял как родного, только что не облобызал:

— Сержант, поздравляю! Не знаю, как тебе удалось, но такого я даже не припомню — вырвать такой гнойник! Клянусь, после этого в Амьене стало легче дышать! Сам Его Сиятельство, владетельный граф передал тебе послание.

— Мне?

— Вообще-то не лично тебе, — интендант смутился. — Он приказал передать тем, кто знает все обстоятельства этого дела, чтобы молчали о них как немые, иначе грозился лично языки повырывать, да и руки отрубить, если грамотные.

— Разумеется, буду молчать, но почему? — воскликнул Ажан, разыгрывая удивление. На самом деле все было понятно, но, как завещал Великий Петр,[14] не следует разумением своим смущать начальство. Вредно это, для карьеры.

— Молодой ты еще, так что вникай. Если народ об этом узнает, он чем займется? Начнет виновных искать, а точнее назначать из тех, на кого глаз неудачно ляжет, и тут же суд править и приговоры исполнять. Народ он такой, ему только дай себя почувствовать вершителем справедливости — устанешь трупы убирать. Это раз. А два — ты же сам нашел ту зашифрованную бумагу, а это уже не наше дело, на то другие люди есть. По секрету скажу — ими старший брат твоей спутницы командует, вот пусть он этим и занимается. Кстати, приказ о том, что ничего не было, именно от него пришел. Действительно, девочки в приюте, мамаша Шантарель с сообщником погибли при попытке к бегству, остальные слуги разбежались в неизвестном направлении. А уж кто к ней в гости захаживал, так об этом и не знает никто. Не знает? — теперь голос виконта прозвучал твердо, без намека на иронию.

— Не знает, уверен! — Сержант ответил предельно серьезно. Все правильно — этот вопрос должен быть закрыт надежно и навсегда.

— Ну и слава Богу, — явно успокоившись продолжил де Романтен. — Только ты не подумай плохого, господин граф хорошую работу ценит, держи, — и передал увесистый кошель, в котором мелодично звякнули золотые экю.

— Благодарю, господин интендант! — вытянувшись по-военному ответил Ажан.

— Подожди, еще не все. Понимаешь, когда я уже уходить собрался… в общем, нас новой задачей осчастливили… и я даже знаю, откуда она прилетела… Казначей, сволочь, — не сдержавшись, виконт грохнул кулаком по столу, — точно знаю — его работа. Нашептал Его Сиятельству, что мы должны лесными молодцами заняться, вроде как даже профинансировать это дело казна в состоянии, на целых пять человек готовы штат увеличить.

— Но это же бред! Господин интендант, бандиты караваны под корень вырезают, что пять человек сделать могут?

— Почему пять? — горько усмехнувшись, спросил де Романтен. — С тобой шестеро.

— Я?!