Путь офицера

Шар поставили между магом и подсудимым, а Ажан, как лицо, пригласившее экиптоса, подошел к нему. Судья нахмурился, но промолчал – все было по закону.

Обычно так не поступали, но Шаперон накануне рассказал об этой возможности. Много лет назад экиптоса пригласил почти слепой человек. Кем он был, какое дело тогда рассматривалось – все уже забыли. Но тот человек пожелал лично убедиться, что экиптос работает, и потребовал права находиться возле шара. Разрешение было дано и, соответственно, занесено в правовые анналы.

Шаперон рассказал эту историю просто так, как правовой казус. К счастью, Жан был единственным человеком, который имел возможность использовать эту информацию. С этого мгновенья заклятья мага оказались под его контролем, о чем, к счастью, никто из участников процесса и зрителей не подозревал.

Гавроша поставили перед магом, и тот начал отрабатывать полученные деньги. Только не те, что были получены от этого полицейского неудачника, а те, что были получены от людей действительно уважаемых. Не колдовать вообще нельзя – шар магии это сразу покажет, но вот какие это будут заклятия – дело его, Мореля.

Вначале мальчишка. Ему – заклятье немоты, после которого будет объявлено, что обвиняемый не мог солгать, но правду говорить отказался. А дальше все просто – Робером и Легросом можно вообще не управлять, достаточно использовать какое-нибудь исцеляющее заклятье – лишь бы шар светился. И что после этого скажет Жан – никому интересно не будет. Мало ли что новичку привиделось, тоже специалист выискался. А репутации Жана тогда конец, над ним весь Амьен смеяться будет. Смеяться и презирать – ребенок останется без руки из-за него.

Но что это? Парень рассказывает, и рассказывает подробно то, что наниматели не желали слышать ни при каких обстоятельствах! Как? Как такое возможно – он что, он, лучший выпускник на своем курсе, потерял дар? Разучился?

В панике Морель бросил заклятье во флюгер на крыше соседнего дома – тот разлетелся с громовым грохотом.

– Господин экиптос, что происходит?

– Извините, ваша честь, случайный выброс, при заклятии правды такое бывает, – дрогнувшим голосом сказал маг первую пришедшую на ум отговорку.

– Вопрос о компенсации владельцу флюгера разберем потом, – в голосе судьи проскользнули злорадные нотки, – а сейчас извольте заняться своими обязанностями. Потерпевший Легрос!

Ну ладно, Легар, спокойно, с этим Гаврошем произошел сбой, но Легрос сам знает, что говорить, направим заклятье заживления ран. Бесполезно, но шар засветился, все в порядке… Что?!!

Легрос рассказывает правду?! Как?! Почему?! Кто его подкупил?! И как теперь оправдываться? Ни казначей, ни Робер не поверят, что не было заклятья правды! А он говорит и говорит, глядя вокруг ошалевшими, круглыми от удивления глазами.

Когда к судейскому столу шел Робер, он ожег мага таким взглядом, которым смотрят на приговоренных. Ноги Мореля уже дрожали, он вспотел, крупные, мерзкие капли пота ползли по спине, по лицу, попадали в глаза. Но отказаться от обязанностей экиптоса невозможно, закон строг – дело должно быть доведено до конца.

Вновь заклятье заживления, лишь бы засветился шар – ну уж против себя Робер говорить не будет! Неееет!!! Только не это! Так не бывает!

Ровным голосом, на глазах собравшихся горожан, не сводя бешеного взгляда с Мореля, полицейский Робер рассказывал, как договаривался и с Гаврошем, и с Легросом, и со своими подчиненными в патруле, чтобы заставить этого Ажана уйти из полиции, чтобы на освободившееся место пришел его племянник. А мальчишка – что мальчишка? Какое Роберу дело до его руки, да и до жизни, которая никому не интересна?

Когда перед судьей встал Ажан, Морель не выдержал – направил смертельное заклятье, чтобы хоть так исправить ситуацию. Ажан побледнел, пошатнулся – маг уже увидел шанс на спасение… но что это? Тот посмотрел в глаза и, подмигнув, улыбнулся! И повторил свой рассказ.

Публика следила за судебным заседанием, как за великим спектаклем, затаив дыхание. Когда судья, выглядевший тоже обалдевшим от произошедшего, объявил Гавроша невиновным, а Робера и двоих полицейских подозреваемыми в ложном доносе, толпа разразилась аплодисментами. Такого успеха в Амьене не добивалась ни одна, даже самая знаменитая театральная труппа.

Не упустил своего и сын графа, который подошел к магу, обнял и от имени своего отца поблагодарил за восстановление в Амьене закона и справедливости.

Да, вот именно о справедливости и думал в этот момент господин Морель, заранее представляя грядущие разговоры с казначеем и Робером, заранее пытаясь определить размер грядущих неустоек.

Во всеобщем ликовании, столь не соответствующем строгому регламенту суда, никто не заметил, как отпущенный на свободу Гаврош на дрожащих ногах ушел с площади, направившись в Зеленый квартал, где ждали больная мать и две сестренки, которых надо как-то кормить еще несколько лет – пока они не смогут выйти на панель. Да, именно на панель – чрево Амьена строго расписывало роли для своих детей, и никакие благородные повороты сценарий не предусматривал.

Глава XXI