Путь океана: зов глубин (СИ)

— Жаль, Антуан пошёл в мать. Верх его способностей — пьянствовать, декламировать по тавернам сомнительные стишки простолюдинам да спускать содержание на дома терпимости. Уж лучше бы акифский выучил что ли… — Герцог вздохнул. — Рассчитываю, в консульском чине ты станешь моими глазами и ушами. Кто, если не ты, поможет этому олуху не наворотить дел и приструнить тамошних выскочек.

— … но кузен вполне способен достичь успехов на любом поприще, стоит ему чем-то всерьез заинтересоваться…

— Например, чем? — на лице дядюшки заиграла усмешка.

Селин осеклась.

Крыть было нечем. Славу молодого повесы Антуан заслужил совершенно справедливо. При этом он оставался для кузины единственным другом с самого детства: добрым и бесхитростным.

В подтверждение своих слов де Сюлли-старший сделал жест и похлопал по сиденью рядом, приглашая сесть к нему поближе. Де Круа повиновалась.

«Так подзывают болонок», — вдруг промелькнуло в голове.

Герцог взял ладонь племянницы и слегка сжал. Вкрадчивый голос зазвучал у самого уха.

— До сих пор вспоминаю твоё неоценимое участие в тех переговорах по передаче земель, девочка…

— Дядюшка, обо мне ли вы говорите? Могла бы без ваших наставлений вовремя оценить расстановку сил враждующих альянсов? Мои таланты — ничто в сравнении с гением вашего чутья и прозорливостью, Фредерик. А с подобным рождаются, и такого ни в ком не воспитать. Зато посмотрите, чего мы с вами достигли: каждая из сторон усиленно борется за ваше расположение. И даже де Монблан с их паранойей искренне верят, будто вы жените Антуана на их Патрисии…

Приподнятый уголок рта Герцога дал понять: лесть достигла цели.

— Моя умница, ты же понимаешь, что образование и дипломатические таланты были тебе даны для более важных задач, чем сопровождение болвана-кузена в колонии?

Борясь с внутренним отвращением, Селин сделала вид, что заметила нечто интересное за окном. В голове пронеслась вереница последних классов по военной и гражданской дипломатии, юриспруденции, логике, казуистике, истории, экономике… Помноженные на личную гиперответственность, дисциплины сделали её безупречной дядюшкиной ставкой. Там, куда они отправляются, Антуан действительно будет почивать на лаврах в статусе управителя, а «наводить порядок» в забытой Всеведущим заокеанской колонии придется именно ей. А если это тот самый редкий шанс, когда она действительно сможет на что-то повлиять и изменить чью-то жизнь к лучшему?

Впрочем, любая возможность вырваться — намного лучше, чем перспектива оставаться на материке, ежедневно держать оборону перед надменными прихлебателями двора, терпеть ночные визиты дядюшки, да изображать, что такая жизнь её устраивает.

— Твои ум и красота делают тебя достойной статуса супруги пожалуй лишь кого-то из королевской семьи — не меньше…

О, она прекрасно понимала, что лесть в её адрес была вроде предварительных ласк, за которыми последует…

С этими словами Герцог протянул нечто, что сперва показалось увесистым фолиантом, обитым красным бархатом. Открыв его, ладони её обмякли, и Селин невидящим взором уставилась на роскошное мерцание отборных жемчужин очередного многоярусного колье. То, что выглядело книгой, на деле оказалось шкатулкой с одним из типических подарков от де Сюлли-Старшего.

— Как и всегда, я помогу получить всё, чего ты заслуживаешь, — продолжал вкрадчивый голос над ухом. — В обмен на твою лояльность. И благодарность. Ты же знаешь…

Рука в перстнях недвусмысленно сжала её колено через ткань платья. Селин передернуло от приступа дурноты и омерзения.

К нему или к себе — она не понимала.

Герцог начал наведываться в постель приемной племянницы, когда ей не было и пятнадцати. Нездоровую страсть он умело обставлял заботой, дорогими подарками и выверенными словами о любви. Оканчивалось же всё её оцепенением и длительным, бездумным, до ссадин, мытьём в ее роскошной мраморной ванной.

Впрочем, по счастью для Селин, в последние годы внимание дядюшки начинало смещаться на более юных фавориток, которым он всё чаще отдавал предпочтение.

Сейчас же он был поглощён главным образом тем, как составить выгодную партию своей племяннице с кем-то из представителей власти повыше. Делалось это с очевидным расчетом на то, что Селин станет его информатором. А если сыграют её навыки, то и — одним из серых кардиналов при дворе. Герцог умел хорошо считать и привык, чтоб все вложенные усилия окупались с лихвой.

Голос же его превратился в настырное бормотание:

— Ты же умеешь быть благодарной, не так ли?

— Да, я очень благодарна, Фредерик. Но…

— Но? Следует ли мне я напоминать, что именно я дал тебе блестящее образование, потакал во всем вам с покойной матерью, погасил все ваши долги… Я ведь вправе рассчитывать на нашу прощальную ночь, милая…

— Н-н-нет!..

Селин сбросила его ладонь и, замерла и тут же зажала руками собственный рот.

Во власти её мучителя было всё.