Путь океана: зов глубин (СИ)

— Слишком поздно для меня, дорогая… Болезнь забирает слабых здоровьем. Таких, как я, стариков. И тех, у кого нет сил на борьбу…

Он надрывно закашлялся и хотел было прикрыть дверь. Но Селин оказалась проворнее.

— Профессор!…

— В тебе всегда было столько решительности, Селин. Из всех моих студентов ты стала самой яркой звёздочкой. Светлой, открытой, с таким живым умом…таким живым сердцем… Селин, я же был слишком строг с тобой!… Чего бы ни принесла тебе экспедиция, я твердо убеждён: ты справишься. Ты найдешь себя. Настоящую себя. Откинь свою глупую мнительность, моя девочка! Верь, обязательно верь в себя, даже когда весь мир в тебя не верит! Но, заклинаю, любыми способами покинь это проклятое место. Я не сделал этого в свое время и…

В горячечной путанице слов сверкнуло и повисло в воздухе благословение умирающего учёного. Для самой себя де Круа неожиданно нарушила паузу и торопливо зашептала:

— О, я мечтаю сбежать с самого детства, профессор Фонтенак! Куда угодно! Лишь бы подальше отсюда! И только моя матушка, вы и кузен — единственные люди в Вердене, которыми я всегда дорожила. Вы давали силы проживать этот ад и верить, что я могу претендовать на нечто большее, чем роль чьей-то игрушки! Как же стало возможным, что вдруг в одночасье я лишаюсь стольких близких мне людей?!

После нескольких минут кашля в узкий проём дрожащая рука протянула увесистую книгу, и Селин послушно взяла её.

Голос профессора тоже перешел на шёпот.

— Да-Гуа — то самое место, которое поможет тебе обрести свободу и проявить дипломатические таланты. Вот. Изучи внимательно это по дороге, — палец де Фонтенака тыкнул в обложку. — И обязательно найди викария Доминго по прибытию. Он сможет тебе поведать кое-что очень важное…

— Не оставляйте меня, профессор!!!.

Ее отчаяние, казалось, оглушило старика. Он долго стоял молча, мелко кивал и беззвучно двигал поджатыми губами.

— Ты сама понимаешь, что тебя здесь больше ничего не держит, моя дорогая Селин. Мне осталось всего несколько дней, от силы — пара недель. — Де Фонтенак усмехнулся. — Подлинную свободу мы обретаем, лишь всё потеряв. Я буду молиться за тебя. Да хранит тебя Всеведущий!

Морщинистая рука в проеме наложила охранный знак, и дверь закрылась, гремя внутренним засовом.

Сквозь рыдания Селин не оставляла попытки переубедить старика, и всё колотила в кованую дверь.

Но на её голос и стук профессор больше не ответил.

С тяжёлым сердцем де Круа распахнула книгу на месте, из которого торчала странная закладка. Ею оказались прикрепленные к корешку деревянные чётки. В тусклом свете колеблющихся свечей вдруг померещилось, что узоры на бусинах двигаются, и она зажмурилась.

На развороте открылась выцветшая затертая от времени огромная карта поросшего лесами острова Да-Гуа с причудливым рельефом гор, рек и водопадов.

Улыбка Селин сквозь слёзы впервые за всю жизнь отдавала робкой надеждой.

2. МЕЧТЫ И КОШМАРЫ

Красота пронизывает каждую клетку тела.

Серебряные и золотые птицы сверкают на солнце механическими крыльями и взмывают в бездонные небеса.

Его сапоги отпружинивают от пушистых холмиков изумрудной травы, и Витал жмурится, ослеплённый блеском, но упрямо преследует звенящую стаю до тех пор, пока не оказывается у обрыва на самом краю острова, что парит в облаках. Глянцевые русла синих рек сливаются книзу и исчезают в далекой белой дымке под ногами.

Но страха нет. Есть только бесконечная свобода ветра, и, запрокинув голову, Витал ловит её расставленными руками.

За спиной слышится музыка с новыми нотами чистейшего сопрано. Она обгоняет его дурацкую нерешительность, играя и свиваясь с самим воздухом пёстрыми нитями.

Капитан оглядывается. Словно будучи частью фантастической симфонии, позади мерно звенят сияющие разноцветные шестерни и зубчатые колеса. Доселе неведомая мелодия рождает приятное волнение и вдохновляет чудом и тайной. Вперёд!