Путь отцов

Первая заповедь Нового Завета есть основание молитвы и восхождение по заповедям нужно начинать с нее, особенно если мы не имеем и того благодушного терпения скорбей, о котором говорил преп. Иоанн Карпафийский.

«Если не переносим скорбей (надо) плакать о недостатке терпения… Бог, увидев нас плачущих и смирившихся, как Сам Он ведает, всесильною Своею благодатию изгладит грехи наши» св. Марк Подвижник (Д I, 507).

Путь смиренного взывания к Богу о помощи есть по преимуществу наш путь.

«Кто слаб телом и наделал много тяжких беззаконий, тот да шествует путем смирения… ибо иного пути не найти ему... Видел я немощных душою и телом, которые за множество согрешений своих покусились на подвиг выше их меры, но не могли понести его. Я сказал им, что Бог судит — о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения» (Иоанн Лествичник. Д II, 515, 511).

«Молитва и молчание суть из числа добродетелей в нашей власти состоящих; а пост и бдение суть из числа не вполне в нашей власти состоявших добродетелей, так как они зависят и от сложения тела» (св. Илия–пресвитер. Д III, 473).

«Смирение и без подвигов многие прегрешения делает простительными, без смирения же и подвиги бесполезны... Сердце, исполненное печали о немощи и бессилия в делах (подвига) телесных, явных, заменяет собою все сии телесные дела... Кто познал, что имеет нужду в помощи Божией, тот совершает множество молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце его… Как же скоро смирится человек, немедленно окружает его милость… Из сего уразумевает он, что молитва есть прибежище ищущих помощи… и что все множество духовных благ делается для него доступным молитвою… По великому желанию помощи Божией приближается человек к Богу намерением своим, в такой и Бог приближается к нему дарованиями Своими, и не отъемлет у него благодати за великое его смирение» (Исаак Сирин. Д II, 677, 753 и 724).

Вот непреложное основание молитвы, ее «Камень веры», одинаковое и для общего ее стяжания, и для каждого отдельного ее практического шага.

«Если совершая службы свои (молитвенные последования), совершаешь их в смиренномудрии, как недостойный, то они приятны Богу; если же при сем взойдет на сердце твое и помянешь, как другой (в эту пору) спит или нерадит... то труд твой бесплоден» (преп. авва Исаия. Д I, 323).

«Есть опасность и в том, что, приняв лукаво слова Отцов о „неполучивших дара поста“, мы умудримся сделать из молитвы какую–то свою „немощную специальность“. Закон триединства совершенствования человека — в молитве, воздержании и любви — всегда в действии, несмотря на разность духовных характеров. Только чистые сердцем узрят Бога. „Молитва бессильна, если не основана на посте“, — говорит еп. Игнатий Брянчанинов (Б I, 135), хотя бы в малую и смиренную меру нашей немощи. Но телесное воздержание касается, как известно, не только пищи.

„Лобызай чистоту, как зеницу ока своего, да будешь храм Божий и дом Ему желанный, ибо без целомудрия невозможно соделаться своим Богу“ (преп. Феогност. Д III, 424).

Не всякий, говорящий Мне: Господи, Господи, войдет в царство небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21).

„Сила и состоятельность молитвы зависят от исполнения заповедей; вследствие чего праведный имеет сильную и много мощную молитву“ (св. Максим Исповедник. Д III, 299).

„Познается христианин не от глаголания „Господи, Господи“, но от подвига против всякого греха“ (св. Тихон Задонский. Т, 82).

Искоренение душевных страстей не связано с физическими силами человека, а потому остается всегда в силе, например, и для больного. А ведь при молитвенном искании Бога именно эти страсти приобретают особо вредоносную силу, так как ни гордость или тщеславие, ни ненависть или раздражение, ни осуждение или зависть, — совершенно не совместимы с молитвой.

„Если кто, не имея молитвы, — пишет преп. Макарий Великий, принуждает себя к одной только молитве, чтобы иметь ему молитвенную благодать, но не принуждает себя к кротости, смиренномудрию, к любви, к исполнению прочих заповедей Господних… — тот если и приемлет благодать молитвенную, то утрачивает оную по приятии и падает от высокоумия... потому что не предает себя от всего произволения исполнению заповедей Господних“ (Д I, 204, 205).

На первое место из всех душевных страстей преп. Ефрем Сирин (и другие Отцы) ставит три: забвение, леность и неведение „Сими тремя страстями, — говорит он, — омрачаемое око душевное, т. е. ум, подпадает господству прочих страстей“ (Д II, 370).

Наша рассеянность ума и есть забвение, питаемое леностью.