Путь отцов

Умиление молитвы не домогается, не ищется как нечто такое, что Господь будто бы обязан нам дать. Но в то же самое время утопающий в холоде и одиночестве сухого молитвенного труда, ищет хоть соломинку благодати Божией, хоть единую каплю небесной росы в душевной пустыне. Тут как бы противоречие, разрешаемое только в смирении сердца. Ищется не должное, и не награда, и не высота духовного состояния, а только помощь Божия в Его благодати. Вот почему такой строгий учитель, как епископ Феофан Затворник, пишет в одном письме к мирскому другу: „Добивайтесь ощутить сладость истинной молитвы. Когда ощутите, тогда это будет манить вас на молитву и воодушевлять к притрудной и внимательной молитве“ (Ф II, 178).

Но отцы всегда предупреждают: „Внимай, как бы не пострадать из–за обильной радости духовной и умиления; а постраждешь, если подумаешь, что они суть плод собственного твоего труда, а не благодати Божией, потому что за это они взяты будут от тебя, и ты много поищешь их в молитве“ (преп. Симеон Благоговейный. Д V, 67).

„Кто слезами своими внутренно гордится и осуждает в уме своем не плачущих, тот подобен испросившему у царя оружие на врага своего и убивающему им самого себя“ (св. Иоанн Лествичник. Д II, 550).

„Бывает плач без духовного смирения и те, которые плачут таким образом, думают, что такой плач очищает грехи. Но они тщетно обманывают себя, потому что лишены бывают сладости Духа, таинственно порождающейся в мысленном сокровище — хранилище души, и не вкушают благости Божией. Почему таковые скоро воспламеняются гневом и не могут совершенно презреть мира“ (преп. Симеон Новый Богослов. Д V, 29).

Ложное умиление разоблачает себя гневом — вот показатель! Только смирение–любовь может дать чистую воду слез. Корень слова „смирение“ — мир. Смиренное сердце — это мирное сердце, и „Царство Божие есть правда, радость и мир“. В сердце богоугодно молящихся „мир Божий, который превыше всякого ума“, и который несовместим со смятением гнева.

„Если Дух Святый есть мир души, а гнев есть смятение сердца, то ничто не полагает такой преграды пребыванию Его в нас, как раздражительный гнев“ (св. Иоанн Лествичник. Д II, 532).

„Умиление, — говорит еп. Игнатий Брянчанинов, — есть ощущение обильной милости (Божией) к себе и ко всему человечеству“ (От. 67).

В истинном умилении человек обретает ощущение Божественного мира и любви.

„Мир Божий есть и начало, и непосредственное следствие смирения; он — действие смирения и причина этого действия. Он действует на ум и сердце всемогущею Божественною силою. И сила, и действие ее непостижимы“ (свят. Игнатий Брянчанинов. Б I, 306).

„Стяжи мир души, и тысячу вокруг тебя спасутся“, как–то сказал преп. Серафим.

„Начало безгневия — молчание уст, при возмущении сердца. Средина — молчание помыслов при тонком смущении души. Конец — непоколебимая тишина, при дыхании нечистых ветров“ (преп. Иоанн Лествичник. Д II, 532).

Но конечно не только страсть гнева есть „смятение сердца“. В учении Отцов все страсти, в том числе и самые скрытые, душевные, как нечистая буря, противополагаются миру Божию и Его божественной тишине. Об этом так хорошо говорится в службе Иоанну Предтече, который всегда почитался как особый наставник покаяния и монашества: „Крестителю и Предтече Христов, погружаемый всегда сластьми телесными ум мой управи и волны страстей укроти, яко, да в тишине божественной быв, песнословлю тя… Потоцы страстей и воды злобы до души моея внидоша. Блаженне предтече, потщися скоро изъяши мя, иже речными струями измыл еси бесстрастия тишайшую пучину“.

Постепенно привыкая к молитвенному труду, у человека невольно возникают желания: во–первых, уменьшать многосложность своих просьб, и, во–вторых, уменьшать многословность самих молитвенных обращений. Оба эти желания, — учат Отцы, — есть признак, что молитва, как жизненная сила, начала входить глубоко в душу, точно воды моря и прорытый канал. В том и цель начального молитвенного обучения, чтобы многовидность просьб и количество слов, при одновременном сохранении или даже увеличении времени молитвенного стояния, постепенно рассеивались, как туман при восходе солнца.

Очень ценные указания о видах молитвенных просьб (или о содержании молитвы) дает преп. Нил Синайский. „Ищи в молитве своей только правды и Царствия, т. е. добродетели и ведения, — и прочее все приложится тебе (Мф. 6, 33)“. „Молись во–первых, о том, чтобы очиститься от страстей, во–вторых, о том, чтобы избавлену быть от всякого искушения и оставления... Праведно молиться (надлежит молиться) не о своем только очищении, но и об очищении всякого человека, в подражание Ангельскому чину... Прежде всего молись о получении слез, чтобы плачем умягчить сущую в душе жесткость“ (Д II, 211, 208).

Молитву о церкви, о властях и других людях святые вводят в число необходимых устремлений молитвы.