Путь отцов

1) «Умная (молитва), когда произносится умом с глубоким вниманием, при сочувствии сердца».

2) «Сердечная, когда произносится соединенными умом и сердцем, причем ум как бы нисходит в сердце, и из глубины сердца воссылает молитву» (Б II, 218).

«Кто с постоянством и благоговением, — говорит свят. Игнатий, — занимается внимательно молитвою (устной), произнося слова ее громко или шепотом, смотря по надобности, и заключая ум в слова; кто при молитвенном подвиге постоянно отвергает все помыслы и мечтания, не только греховные и суетные, но по–видимому и благие; — тому милосердый Господь дарует в свое время умную, сердечную и душевную молитву».

«Слова (молитвы), — говорит он же, — первоначально должно произносить языком… заключая, по совету св. Иоанна Лествичника, ум в слова. Мало помалу молитва устная перейдет в умственную (умную), а потом в сердечную. Но на переход этот нужны многие годы. Не должно искать его преждевременно; пусть он совершится сам собою или, правильнее, да дарует его Бог в известное Ему время, смотря по духовному возрасту и обстоятельствам подвижника. Смиренный довольствуется тем, что сподобляется памятовать Бога» (Б II, 202, 200, 257).

Имея в виду опасность прельщения при пользовании сердечной молитвой мирянами, еп. Игнатий считает, что они могут совершать Иисусову молитву или как устную, или же в сочетании устной с «умною».

«Первым образом, — говорит он, — могут и должны заниматься Иисусовой молитвою не только монахи, живущие в монастырях и занятые послушаниями, но и миряне. Такая внимательная молитва может назваться и умною и сердечною, как совершаемая часто одним умом, и в тщательных делателях всегда при участии сердца, выражающимся чувством плача и слезами по причине умиления» (свят. Игнатий Брянчанинов. Б II, 257).

«Так страшна эта вещь, т. е. молитва не просто умная, но действующая умом в сердце (сердечная), — что и истинные послушники всегда находятся в страхе и трепете, боясь и трепеща, чтоб не пострадать в этой молитве (от) какой–нибудь прелести. Тем более мирским людям, жительствующим без послушания, если они от одного чтения книг понудятся (на эту) молитву, предстоит опасность впадения в прелесть» (преп. Паисий Величковский. Б II, 260).

Как мы увидим далее, опасения этих двух близких нам по времени духовных руководителей идут от древних Отцов. Как говорили они, высшая степень этой молитвы есть «меч Божий», и именно поэтому они опасались, что, вместо поражения врагов, он будет употреблен на самозаклание. Но удивительно не это справедливое опасение, а то, что несмотря на него, все они — и древние, и новые Отцы — упорно и настойчиво все же учат этой молитве. Точно какая–то величайшая опасность для человека, провидимая ими, ощущаемая ими, понуждает их пренебречь опасностью меньшей. Это величайшая опасность в том, что в мире совершенное скудеет память Божия: В эпоху казалось бы полного внешнего благополучия православной Византии, в 14 веке, св. Григорий Синаит не нашел на Афоне почти ни одного монаха, который бы знал сердечную молитву Иисусову и жил в ней. Все уж переходило на внешность и все больше забывалось то истинное, внутреннее, пламенное единение с Богом в благодатной молитве, о котором все учение древних Отцов.

Человек обретает в непрестанной молитве искомую им краткость, и, в то же время, ища своих собственных теплейших слов к Богу, он в тих, не им составленных словах, находит свое самое нужное и свое самое собственное: исповедание Христа — Богом, а себя — грешником, к Его любви взывающим. Основание молитвы — земля ее — полнейшее смирение, восхождение ее или небо — любовь Божия.

«Начало всякого боголюбезного действования есть с верою призывание спасительного имени Господа нашего Иисуса Христа… и с сим призыванием мир и любовь» (бл. Каллист и Игнатий. Д V, 337).

«Память о Тебе греет душу мою, и ни в чем не находит она покоя на земле, кроме Тебя, и потому ищу Тебя слезно и снова теряю, и снова желает ум мой насладиться Тобою... Кто любит Господа, тот всегда Его помнит, а память Божия рождает молитву. Если не будешь помнить Господа, то и молиться не будешь, а без молитвы душа не пребудет в любви Божией, ибо через молитву приходит благодать Святого Духа» (авва Силуан. ЖМП, 1956, № 1, 2, 3).

«Таково свойство любви! — она непрестанно памятует о любимом, она непрестанно услаждается именем любимого. Имя Господа — паче всякого имени: оно источник услаждения, источник радости, источник жизни» (еп. Игнатий Брянчанинов. Б II, 252).