Путь русского офицера

7 дней мы отступали, не понимая, в чем дело, так как нажим противника на нас не был силен, а частные переходы в контратаку, по собственной инициативе отдельных частей, в том числе и моей бригады, неизменно сопровождались успехом — взятием пленных и трофеев.

10 декабря мы наконец остановились. Брусилов, видимо, овладел собой и решил перейти в контрнаступление, поддержанное 3-й армией. Австро-германцы стали быстро отходить, и к концу года армии Юго-Западного фронта вновь заняли линию Карпат.

1915 год. На фронтах войны

Несогласие на верхах русского командования по поводу направления главного удара продолжалось. Ставка оставалась при прежнем благоразумном решении — удержания Карпат и наступления на Берлин. Ген. Иванов, при энергичной поддержке Брусилова и несочувствии своего начальника штаба, ген. Алексеева, не оказавшего, однако, достаточно решительного противодействия, настаивал на сосредоточии главных сил и средств для форсирования Карпат и наступления на Будапешт. И в то время, как Ставка стремилась сдвинуть корпуса Юго-Западного фронта на Краковское направление, ген. Иванов, в пределах, предоставленных главнокомандующим фронтами прав, перебрасывал свои корпуса с левого берега Вислы на юго-восток и довел 8-ю армию, на которую возлагалась главная роль, до состава 6-ти корпусов.

Германское главное командование продолжало перебрасывать войска с англо-французского фронта на наш[80], в свою очередь намечало три удара: германскими силами — на Наревский фронт и Гродно и австро-германскими — от Кракова на все еще державшийся Перемышль и с Карпат на Львов.

В конце января 8-я армия Брусилова перешла в наступление, имея главное направление на Гуменное. Но довольно длительная подготовка наша не укрылась от австрийцев, и они, собрав к угрожаемому фронту все свободные силы, встретили нас контрнаступлением, особенно сильным со стороны Мезоляборча — Турка, откуда шла армия Линзингена. На левом нашем крыле, в Буковине, наш слабый заслон, атакованный 13½ австрийскими дивизиями, был отброшен к Днестру и Пруту, и туда пришлось перебросить 9-ю армию ген. Лечицкого с левого берега Вислы. Февраль, март, апрель в предгорьях Карпат происходили тяжелые кровопролитные битвы с переменным успехом. В конце концов, австро-германцы были отброшены и цели своей — деблокады Перемышля — не достигли. Мы вновь овладели главными Карпатскими перевалами, но наши усилия форсировать Карпаты не увенчались успехом.

22 марта пал Перемышль. В наши руки попали 9 генералов, 2500 офицеров, 120 тыс. солдат, 900 орудий, огромное количество всякого оружия и запасов. И освободилась осаждавшая армия, (11-я) ген. Щербачева, которая была направлена Ивановым также на Карпаты.

Между тем немцы и на Восточнопрусском фронте стали двигаться вперед. В феврале разыгрались бои под Августовом, где обе стороны понесли большие потери, а в марте мы, в свою очередь, перешли в наступление с целью отбросить немцев с линии Варты и Нарева. Весь март шли бои с переменным успехом, дважды, под Праснышем, мы наносили сильные удары противнику, но операция кончилась вничью: немцы отошли к границе и на всем Восточнопрусском фронте перешли к обороне.

К этому времени (26 марта), вследствие болезни ген. Рузского, во главе армий Северо-Западного фронта встал ген. Алексеев; начальником штаба ген. Иванова был назначен ген. Владимир Драгомиров.

Ген. Иванову удалось, наконец, переубедить Верховного главнокомандующего вел. кн. Николая Николаевича, и 19 марта последним дана была директива — Северо-Западному фронту перейти к обороне, а Юго-Западному — наступать через Карпаты на Будапешт. Государь одобрил это решение, выразив, что «это именно то, что сделал бы я сам»…

Новая директива хотя и открывала нашему фронту большие возможности, но по существу фиксировала только создавшееся уже положение.

C декабря месяца армии Юго-Западного фронта употребляли нечеловеческие усилия, чтобы форсировать Карпаты. В жестокие морозы, в снежные вьюги, о крутые, обледенелые скаты гор буквально разбивались наши силы, наш порыв и таяли наши ряды. Мобилизация не проявила бережного отношения к кадрам, а учета унтер-офицеров запаса, этого нужнейшего остова армии, совсем не вела. Потому в начале войны роты выступали в поход, имея 5, 6 офицеров и до 50% унтер-офицеров на должностях простых рядовых. Этот драгоценный элемент и погиб в большинстве в первых боях. Кадры почти растаяли, и пополнения приходили недоученными и… безоружными.