Путь с небес

– Пришло время охоты? – Преображенский взглянул на купца исподлобья.

– Да. – Купец медленно вытянул руку из-за отворота дорожного плаща. – Тот, кто идет тебе навстречу, уже близко.

Сначала Сергей решил, что Ван Ли сошел с ума или разыгрывает его в отместку неизвестно за какое деяние. Рука китайца была пуста, хотя пальцы словно бы сжимали невидимый предмет. Когда же купец протянул руку над столом и прижал ладонь к столешнице, князь невольно отпрянул. Под рукой торговца тускло поблескивал сталью длинный кинжал. Формой клинка и рукояткой он напоминал обычный офицерский кортик. Но вместо крестовины рукоятка имела небольшую овальную гарду. И головку украшал не рельефный двуглавый орел, а сложная огранка.

– И это поможет мне победить? – Преображенский хотел усмехнуться, но у него не получилось.

Взгляд невольно притягивался к серой стали. Она серебрилась, струилась, текла. Ее струйки и потеки заворачивались внутрь, переплетались и ныряли куда-то в толщу металла. Это было похоже на движение неизвестного вещества в теле Рубежа. Только загадочным тор ворочался и перетекал внутри себя золотистыми ослепительными водопадами, а этот кинжал струился тусклым серебром.

– Тот, кто идет навстречу, непобедим, – назидательным тоном произнес купец. – Клинок поможет тебе выстоять.

– Какой в этом смысл? – Сергей продолжал зачарованно смотреть на кинжал.

– Тогда и ты превратишься из того, кто ждет, в идущего.

– А какой смысл в этом?

– Если у шара нет второго полюса, значит, он лопнул. – Ван Ли рассмеялся. – А лопнувшим мячом нельзя играть.

– Так все же – игра? – Князь чувствовал, что говорит медленно, словно под гипнозом, но побороть надвигающийся транс не мог. Кинжал завораживал и лишал его воли.

– Нет, князь, это не игра. – Купец двинул кинжал по столу. – Возьми.

– Тогда что? – Преображенский коснулся рукояти, и по его пальцам разлилось тепло.

– Таинство, ждущий. Такое же, как таинство человеческого рождения. Такое же, как обретение разумом бессмертия. Ты еще постигнешь эти премудрости. Еще познаешь и абсолют любой, даже самой никчемной мысли, и относительность небытия. Но все это случится позже. Когда ты встанешь и пойдешь. Сидящий не может познавать. Познает тот, кто идет.

Сергей взял кинжал и вдруг очнулся. Оружие словно перевернуло все его восприятие. Сделало не просто сильным, а расширило горизонты всех чувств. Была середина ночи, но князь мог видеть так же хорошо, как днем. Тишина порвалась в лоскуты, и на Сергея обрушились миллионы шорохов, отзвуков, отголосков, шепотков, постукиваний, далеких городских шумов и невнятных разговоров. Следом за миром звуков взорвался мир запахов и ощущений. Преображенский не успел толком уловить все новые нюансы привычных запахов и зефирных струй, как ему открылось еще одно свойство. Абсолютно новое и ранее недоступное. Он видел суть. Вещей, событий, причин и следствий, поводов и предлогов, человеческих мыслей и эмоций. Он вдрут начал понимать то, что раньше было скрыто за семью печатями. По одной на каждое чувство, включая интуицию, и седьмая – на «третий глаз»…

– Я… прозрел? – Он удивленно взглянул на Ван Ли, но не глазами, а мысленно. Картинка получилась более интересной, чем в доступном сетчатке глаза волновом диапазоне. Купец выглядел прямо-таки былинным богатырем… Если бы, конечно, былины слагали китайцы.

– Самую малость, – улыбнулся «былинный» Ван Ли. Нормальный, доступный «невооруженному» глаз улыбался тоже. – Теперь тебе надо научиться обращению с этим оружием.

– Я умею. – Сергей провел несколько молниеносных выпадов. Реакция его тоже значительно ускорилась, и мышцы не отставали от нервных импульсов Как ни странно. Видимо, клинок их тоже «разогрел».

– Это не то. – Китаец взмахнул рукой. Песчаная дорожка вдруг вздыбилась и выстрелила десятком пятиметровых фонтанов.

Опадая, они заструились по спирали, и в воздухе возникло нечто напоминающее голову. Не человеческую, а странную, цилиндрическую с двумя кольцевыми сужениями. Чем-то она походила на керамический изолятор старинной высоковольтной линии. Только размером с винную бочку. Песок осыпался ниже и коротко, будто в замкнутом пространстве, заметался из стороны в сторону. При этом он словно прорисовывал прямо в воздухе детали тел и конечностей. Тел приземистых, с наклоном вперед и закованных в гладкий панцирь. Конечности состояли из нескольких сегмен тов. Были они опасно подвижные и длинные. К тому же князь насчитал их шесть пар. Без учета ног. Это бы последний этап песчаного творчества: две пары креп ких и тоже бронированных ног – задние длиннее, пе редние короче – и нечто вроде хвоста или противовес голове. Почти такая же «бочка», только более вытяну тая и без «утяжек».

И встало таких уродов перед террасой сразу десять штук. Самое противное в них было не сходство с гигантскими насекомыми, а то, что их головы вдруг обрели «лица». Искаженные волнами сужений, схематичные, с бельмами песчаных глаз… Но все как одно похожие на лицо Сергея.

– Тьфу ты, нечисть! – Преображенский принял боевую стойку. – Это и есть идущие?

– Это модели, – ответил купец.