Путь Самки

Но не только каббалисты знают падшую Шехину. Гностики почитали ее как Елену Троянскую, воплощение страдающей в темнице мира Мировой Души. Говорят, что Аполлоний Тианский возил с собой некую деву, бывшую проститутку, выкупленную им из притона где-то в Финикии, кажется, которую он называл

Энноей, Божественным Разумением, и почитал как новое воплощение души прекрасной Елены, в свою очередь бывшую воплощением Вечной Женственности мироздания. Мировая душа – проститутка! Не великий ли символ изгнания Шехины, ее порабощения миром зла и страданий? Подлинный кеносис Вечно-женственного. Кстати, ведь и в тантре именно проститутки или женщины из низших каст считались наиболее полными выразительницами божественности женственного.

Наконец, Блок, унаследовавший идею двух Софий от Владимира Соловьева, но придавший ей небывалую глубину своим поэтическим видением.

С одной стороны:

Ты в поля отошла без возврата.
Да святится Имя Твое!
Снова красные копья заката
Протянули ко мне острие.

Она ушла, покинула поэта, теперь снова «она без мысли и без речи на том смеется берегу» и остается только молиться ей:

О, исторгни ржавую душу!
Со святыми меня упокой,
Ты, Держащая море и сушу
Неподвижно тонкой Рукой!

Это первая София, Премудрость Божия. Но ее падшая ипостась здесь, с поэтом. Это Незнакомка, закатившаяся Звезда-Мария, отдающаяся незнакомым господам, страстная Фаина, Снежная Дева… И все же и эта София-блудница несет на себе печать неземного, ибо она душа этого мира и двойник той, высшей Души:

И странной близостью закованный,
Смотрю на темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Но довольно о поэзии. Короче говоря, для Анти-Христа Шехина как бы просто не существует, ибо относится к эпохе творения, хотя и обладает божественной не-тварной природой. А женщины не любят, ох как не любят, когда ими пренебрегают! Шутка, конечно, но в каждой шутке… Будем же надеяться, что Таинственная Самка остановит его разрушительные планы нашими руками.

Далее разговор перешел в более прозаическое русло, и постепенно пиво снова стало пользоваться нашим вниманием. Даже Анатолий медленно потягивал его, рассуждая о планах операции «Мессия», как мы назвали наш детективный проект. В конечном итоге мы решили, что завтра-послезавтра я снова постараюсь увидеться с Ильей под каким-нибудь благовидным предлогом и постараюсь через него выйти на след Анти-Христа. Мне стало психологически гораздо легче общаться с Ильей, после того как выяснилось, что он не маньяк и не безумец. Сергей должен был снова вернуться на дачу и там в тишине поразмышлять о других возможных нитях и зацепках, Анатолий взял на себя функции координатора, и мы с ним обменялись телефонами и имейлами. На этом мы и расстались. Не знаю, как остальные, а я чувствовал себя совершенно подавленным и даже раздавленным всем, сообщенным Анатолием, и временами мне начинало казаться, что всем нам пора на Пряжку, раз мы можем всерьез даже обсуждать такие темы. Христы, Анти-Христы, Софии-проститутки… Бред какой-то. Но что-то во мне не позволяло просто отмахнуться от сказанного Анатолием. Когда же я хотя бы на мгновение всерьез начинал верить в его версию, мне становилось страшно, очень и очень страшно. В конце концов, уже подходя к дому, я решил, что буду относится к операции «Мессия» как к игре, и мне сразу полегчало. Ночь прошла на диво спокойно и мирно.

Ну а из следующей главы вы узнаете о том, что было дальше.

Интерлюдия седьмая

Вот сон, который в разных своих вариантах снится мне регулярно, из года в год.

Я стою у подножия высокого холма. Горой его назвать нельзя – это именно холм, но довольно высокий. Я знаю, что вернулся на место, очень дорогое мне по воспоминаниям детства. Наверху должен находиться водоем, большой ручей или речка с изумительно прозрачной чистой водой. В речке живут какие-то странные существа, которые привлекают мое внимание тоже с детства – то ли тритоны, то ли аксолотли, но очень симпатичные и милые. Иногда мотив изобилия воды, в которой можно купаться и ловить аксолотлей, и вообще становится доминирующей темой сна. Я знаю (во сне, разумеется), что мечтал вернуться в эти места много-много лет, но смог сделать это только теперь. Что-то задерживает мой подъем на холм, появляются какие-то препятствия (в некоторых вариантах сна я вообще брожу туда-сюда, созерцая холм издали и лишь мечтая вновь оказаться на его вершине).