Путь Самки

На этот раз мне везет. Я поднимаюсь на холм и переживаю чувство, близкое чувству человека, вернувшегося с чужбины в родной дом. Я смотрю на речку, хочу подойти к берегу и понаблюдать за аксолотлями, но вдруг оказываюсь на самом краю вершины холма, под которой – пропасть (теперь холм как бы превращается в гору). Внизу на дне пропасти лишь с трудом можно рассмотреть домики некоего небольшого селения.

Я балансирую над пропастью, но не удерживаюсь и падаю. Страх – как и обычно во сне при падении. Но обычно я не просыпаюсь в этом месте сна. Приходит мысль: а чего, собственно говоря, я испугался? Это мой мир, и в нем я могу усилием воли делать все, что хочу, здесь нет невозможного для меня. Я приказываю себе прекратить падение. Иногда я снова оказываюсь на холме или благополучно приземляюсь внизу, и на этом сон кончается, плавно перетекая в какое-то другое сновидение, а иногда падение превращается в полет, и я лечу все дальше и дальше в небесной лазури воздушного океана, лечу над селением, над реками и лесами, лечу не в какое-то определенное место, а просто лечу… И в какой-то момент сон опять-таки плавно переходит во что-то другое, как правило совершенно банальное.

Когда я просыпаюсь после этих сновидений, то на душе, как сказал поэт, «грустно и светло». Состоялась встреча с чем-то донельзя желанным и родным, с тем, о чем мечталось многие годы. Но встреча оказалась эфемерной, а счастье – мимолетным. Казалось, что наконец-то после многолетней разлуки вернулся в родные места, а теперь вновь стал странником.

Родится мед в ячейках желтых сот,
И штиль стихий безумство предвещает,
И пифия в беспамятстве вещает
Предназначенья солнечных высот.

Из сердца помыслов река течет,
К своим истокам возвращаясь вскоре.
Безмолвия в груди родилось море.
Непреходяще то, что не влечет.

Молчание священного конклава,
Святой собор, божественный совет,
Создание извечного Стоглава.

Подвижником становится Варрава.
И духу плоть даст истинный ответ,
И Хаос возродится в бурной лаве.

Глава VIII, в которой повествуется о поездке в столицу и о новых надеждах и опасениях героев

Четверг и пятница прошли у меня совершенно спокойно. Сергей снова уехал на дачу, Анатолий не звонил, в институте ничего не происходило. В пятницу с работы я позвонил Илье и напросился к нему на работу в понедельник под тем предлогом, что он сам как-то приглашал меня заходить, но у меня все времени не было, а теперь вот летом я как раз мог бы… И прочее в том же роде. Короче говоря, условились, что я заеду к Илье в понедельник часикам к четырем. Он покажет мне свой кабинет, а потом мы сходим попить кофе в кафетерий поблизости.

Поскольку выходные попадали в зону вынужденного безделья, у меня возникла мысль съездить в Москву – навестить Андрея Королева, рассказать ему о наших событиях и проблемах (опустив, конечно, все про Христа и Анти-Христа) и посоветоваться с умным человеком, который как раз и в институте был в день ЧП. Для порядка я решил посоветоваться с Анатолием, но он куда-то исчез, и мне пришлось оставить в конце концов сообщение на автоответчике. В нем я уже просто информировал Анатолия о своем решении съездить в Москву и поговорить с Андреем.

В пятницу во второй половине дня я набрал номер его телефона. Трубку быстро сняли, и я услышал голос Андрея. Я сказал, что собираюсь на завтра-послезавтра в Москву и хотел бы с ним повидаться. Андрей был крайне приветлив и отменно вежлив; даже предложил встретить меня на вокзале, от чего я, конечно, отказался. Мы договорились, что я подъеду к нему в субботу к вечеру, и он продиктовал мне свой адрес. Предупредив Инну, что я уезжаю на выходные в Москву, я поехал на Московский вокзал, где без труда взял один купейный билет на скромный непретенциозный поезд (не «Красная стрела» и не «Николаевский»), приходящий в Москву в шесть с небольшим утра, и в час назначенный отбыл в Первопрестольную.