Путь самурая

– Я рад, что у тебя есть чувство юмора, – благожелательно кивнул Сазонов. – Вот если бы ты еще и драться умел как следует, совсем было бы хорошо. А то пока что пентюх пентюхом, кучка навоза ходячая! Но шутить – шутишь! Только вот одно тебе скажу – покойники шутить не умеют. Только вонять!

Меня рассердило почему-то не про «пентюха», а вот про то, как покойники воняют. Не знаю, чем это меня так расстроило, но я решил во что бы то ни стало достать старого пердуна и пустить ему хоть немного кровушки. Ну в самом же деле, что я, такой уж пентюх, как он говорит?!

Понимаю, злит он меня нарочно, но это дела не меняет. Я никому не позволяю безнаказанно гадить себе на голову! Если только начальству… но это уже Система: «Не нравится – дуй в народное хозяйство!»

Я перехватил нож, сделанный где-то в далекой колонии руками мастеровитого зэка, взял его в правую руку и медленно пошел на Сазонова, отведя нож в сторону и фиксируя каждое движение противника так, будто это был не пожилой пенсионер, а медведь гризли, пожирающий в этот момент труп несчастного американского туриста. И когда приблизился на расстояние, достаточное, на мой взгляд, для работы клинком, – нанес два секущих удара, норовя резануть по животу и лицу противника!

И опять я не понял, каким образом это случилось. Сазонов вписался в мое движение, поймал кисть руки, схватился другой рукой прямо за клинок ножа и затем, используя его как рычаг, легко вывернул оружие у меня из руки! При этом едва не сломав мне пальцы. Хорошо, что вовремя отпустил, да и Сазонов сделал это аккуратно, без резких движений, стараясь меня не покалечить.

А потом нож ткнулся мне под мышку. Коснулся шеи. Лица. Подреберья. Сазонов доступно и аккуратно показал мне – как бы он меня разделал, будучи я в настоящей схватке.

М-да. Печальная вырисовывается картина! Что-то не верится, что даже за полгода я смогу хоть что-то такое «изобразить». Мне ведь еще и работать нужно! Обязанностей участкового с меня никто не снимал!

Сазонов будто услышал мысли:

– Каждый день. Нужно заниматься – каждый день! Я дам тебе упражнения на скорость, связки, переходы. Дам, постепенно, структуру движений, расскажу о тонкостях приемов, и ты будешь их отрабатывать каждую свободную минуту! Как только сможешь! И вот что – все твои действия будут направлены на то, чтобы убить. Потому тебе нужны будут ножи. Я нарисую, какие именно. Закажешь на заводе – ты участковый, сможешь это сделать легко. Версию, для чего ножи, придумаешь сам. Работяги не откажутся поработать за небольшую денежку, времена-то тяжелые, так что… И вот еще что – как ты собираешься стрелять из пистолета?

– Да как? – слегка растерялся я. – Как обычно! Направил, нажал на спуск и… пух! Пух!

– Пух! Пух! – передразнил меня Сазонов нарочито противным голосом. – Как спортсмен, да? Вытянул руку, закрыл левый глаза – вторую руку за спину или в карман. И выце-е-еливае-ешь… выце-е-еливае-ешь… Так, да?

– Не совсем… но… примерно так! – набычился я. – Меня не учили специальной стрельбе. Но заверяю вас – куда я целюсь, туда и попадаю. Как там говорилось? С десяти шагов промаха по игральной карте не дам? Ну вот – я и не дам!

– И что? – Сазонов презрительно скривился. – Да с десяти шагов ты должен не то что в карту – в каждый значок на этой карте попасть без промаха! Из «марголина» или другого ствола! Кстати, ищи «марголин», как только купишь, я научу тебя из него стрелять. Правильно стрелять, а не «ручку за спину, глазик прикрыл»! Стрелять нужно не закрывая ни одного глаза. С обоими открытыми. И уж точно не моргать при выстреле, как жалкий неудачник! Ладно, ладно – знаю, не моргаешь. Это в фильмах героические воины моргают при выстреле. Я бы этого режиссера… тьфу! А теперь давай сюда нож…

Сазонов взял у меня из рук нож, который пару минут назад снова дал мне в руки, и, почти не глядя, легким движением метнул в сторону столба. Нож мелькнул и с тяжелым стуком вонзился в темное дерево, задрожав от возмущения и досады. Вот гад! Мне говорил, что метать ножи бесполезное занятие, а сам?!

Сазонов будто услышал мои мысли, подмигнул и поманил рукой:

– Пойдем. Пойдем, пойдем!

Мы зашли в дом. У порога сняли обувь и в одних носках прошли через кухню в глубь дома.

Первое, что поразило, – абсолютная, просто-таки патологическая чистота! Ну не бывает, чтобы в доме холостяка было ТАК чисто! Ни пылинки, ни паутинки, никаких крошек или случайно оставленных где-нибудь на стуле вещей! Да и стула-то никакого не было. Вообще никакого! Большая комната была пуста, если не считать стоявшего в ней кресла – прямо напротив самого настоящего камина, который, само собой, сейчас не горел.