Путь самурая

Раздумывая над ответом, девушка не сразу произнесла:

— Если запахнет жаренным, я успею улизнуть. Не думаешь же ты, что я, как и твои воины, готова отдать жизнь за тебя?

После этих слов, Канске и Рен разразились смехом, будто девушка выдала отличную шутку. Рен хоть и говорила одно, но её действия показывали другое. Это не могло не тронуть сердце Канске…

После той битвы, надобность в том, чтобы Рен играла роль Харуны, отпала. Канске не сразу пришел к тому, чтобы отправиться в столицу. Конечно, с другой стороны парня подстегивала замаячившая неподалеку смерть. Но отчасти он действительно радел о судьбе клана Такеда. Как-никак, все его знакомые и друзья были из клана. Если другие и видели могущество клана Такеда, то Канске отдавал себе отчет в том, что всё это временно.

Трудно сказать, что будет с кланом через три года. Окруженная врагами, Харуна могла и не выстоять против всех. Это и многое другое подстегивали парня к решительным действиям.

Много раз он сталкивался лицом к лицу со смертью. И много раз он был причиной гибелью других. «Побеждая, мы отнимаем жизнь у другого», — эти слова он усвоил надолго.

И хоть смерть страшила его, больше этого он боялся, что все его труды напрасны. Что все, к чему он приложил руку, пойдет прахом. Мысль, что все, кого он видел, будут убиты, была невыносима. Пожалуй, жалел он лишь об одном — что не сможет увидеть Харуну.

Не оттого, что прежние чувства держали его в тисках…

— Канске, я приготовила сонное зелье. Тебе лучше выспаться, — голос Рен вернул его к действительности, прогоняя прочие мысли.

Несмотря на то, что он был не прочь еще некоторое время порассуждать о жизни, парень с благодарностью взял чашку в руки.

* * *

Пока паланкин Канске приближался к Киото, далеко в Этиго непримиримый враг клана Такеда, Уэсуги Кенсин, не находила себе места. Последнее время настроение госпожи Уэсуги были омрачено. Слуги и вассалы без особой нужды не попадались к ней на глаза. Ведь Кенсин была страшна в гневе.

Зайдя в чайную комнату, Усами Садамицу, верный соратник и советник госпожи Уэсуги, увидел неожиданную картину. Одетая в белую юкату, госпожа Кенсин сидела, не отрывая взгляда от чашки чая. Будто в ней она могла найти все ответы на свои вопросы.

Старик видел её всякой: и разгневанной, и в хмелю. Но никогда Усами Садамицу не видел её такой…

Даже когда ей сообщили о смерти отца, Кенсин не была в такой печали. С замиранием сердца, старик нарушил тишину:

— Госпожа, в чем дело? Что Вас так тревожит?

Казалось, девушка даже не обратила на него внимания. Не поднимая голову, она ответила:

— Скажи, Садамицу. Почему, вместо того, чтобы радоваться известью о Канске, мое сердце наполняется горем? Ведь он наш заклятый враг, а я хороню его в мыслях, будто лучшего друга…

Это откровение застало его врасплох. Не этого старик ожидал услышать, задавая свой вопрос. Но справившись собой, он тут же произнес:

— В этом нет ничего постыдного. Теплые чувства к благородному врагу говорят о Вашем достоинстве. Лишь сражаясь с достойными соперниками, мы становимся лучше…

Кенсин просидела в тишине несколько минут, кивая своим мыслям.

— И мне обидно оттого, что Канске не достиг того предела, что одарила его природа. Кто знает, как засияла бы его звезда, будь даровано ему чуть больше времени…

— Всё так, госпожа. Но не следует предаваться хандре. Пока Такеда заняты войной на западе, мы должны вторгнуться в их земли. Скоро снег в горах уйдет на нет, и мы сможем заполонить Синано…

— Оставь эти мысли, Садамицу. Ни один воин Уэсуги не пересечет границу без моего приказа.

Видя, непонимание старика, Кенсин решила объясниться:

— Напади мы в Синано, против нас будут сражаться не только воины Такеда, но и местное население. К тому же, из Хида могут ворваться в Эттю, воины Канске, под предводительством его вассала, Мицуги Ёрицунэ…

Последний показал себя выдающимся полководцем, отражая нападение Уэсуги. От старика не укрылось и то, что авторитет Кенсина после этого лишь возрастет. Ведь никто из ныне живущих не откажется от того, чтобы всадить нож в спину врага. Пусть и благородного врага…

— Как прикажете, госпожа…

«К тому же», — подумал старик, — «всегда можно объединиться с врагами Такеда, с кланами Ода и Токугава. Надо лишь подождать, пока Канске не отойдет в мир иной…»

Все это и многое другое Кенсин смогла с легкостью прочитать по лицу Садамицу. В эту минуту она ощутила неприязнь к своему вассалу. Её душе было противна сама мысль уподобится стервятникам и ждать конца выдающегося человека, ожидая выгоду, словно падаль.

— Свободен, — холодно бросила Кенсин старику.

И хоть тот и не уразумел причину, поспешил удалиться, от греха подальше.

Обозревая будущее и предаваясь мыслям, Кенсин вслух произнесла:

— Интересно, каково же тебе сейчас, Такеда Харуна?

В это самое время Такеда Харуна предавалась безутешным мыслям. Хоть в глубине души девушка надеялась, что все это очередная задумка Канске, умом она понимала, что смертному не может всегда вести. Да и когда весь мир кричит тебе одно, трудно усомниться в этом.

Услышав впервые известия о Канске, Харуна не падала виду.