Путь Сашки. Книга четвертая

— Новый командир, Лайс, это все он. Шоген на все поднял цены. Теперь, чтобы попасть в гвардейцы, надо заплатить сорок золотых.

— Сорок, но ведь не пятьдесят. В два раза. А не в два с половиной.

— Да, Лайс, ты прав, Шогену я отдал двести золотых. Остальные пришлось взять для тебя же.

— Это как?

— Тебя больше не трогали? Но разве не пытались?.. Вот видишь. А вчера мне пришлось заплатить, чтобы тебя выпустили.

— Но разве Шоген за двести золотых не договорился?

— Договорился и Чарвен отдал приказ. Но приказ идет долго. А сегодня Рюбин обещал сделать из тебя женщину.

— Начальник темницы?

— Да, Лайс.

— Вот как? И ты потратил на это пятьдесят золотых?

Ноксону хотелось сказать: «Да», но он вдруг понял, что люди Лайса Рюбина не просто убьют, а захотят вернуть свои деньги. И тогда всё выплывет наружу. А с Лайсом теперь надо быть осторожным. Чего доброго, он и ему, Ноксону, захочет отомстить, забрав присвоенные монеты.

— Нет, Лайс. Разницу я тебе верну. Но разве мои старания не стоят денег?

— Стоят, — Лайс хищно усмехнулся, — но только десять золотых.

Ноксон, с сожалением достал из кошелька тридцать пять золотых. А под вечер в казарме появился Исаса. Ноксон, глядя на хаммийца, со злорадством тихо произнес:

— Скоро в десятке появится вакансия. И я заработаю восемь золотых.

Глава 3

1003 год эры Лоэрна.

Днем следующего дня Лешку в его комнатке неожиданно навестил Альвер. Лешка повернулся с живота на бок и настороженно посмотрел на него.

— Ого! Неплохо конюх поработал. Чем он тебя?

— Розгами, а потом вожжами.

— Ну, это не плети. Хотя все равно смотрится. Наши все, конечно, когда узнали, хотели тебя прибить. Теперь немного поостыли.

— А ты?

— И я. Хотя воров… Ты знаешь, как с ворами поступают?

— Ну?

— Клеймят. На лбу. Плетьми бьют. Руку отрубают… А правда, что его светлость разрешил тебе с ворованным уйти из замка?

— Правда.

— И чем ты так пришелся его светлости?

Лешка насуплено молчал.

— Ты и раньше воровал?

— Нет, никогда.

— А сейчас зачем?

— Из замка хотел убежать. Не с пустом же идти?

— А чего тогда не ушел?

— Я хотел, только вы вернулись внезапно. Не успел.

— А когда его светлость тебе разрешил уйти, почему не ушел?

— Не мог. Я ведь думал, что ваш виконт зверь. Думал, что раз тебя плетьми ни за что ни про что избил, то меня и подавно.

— Вот оно что… Но все равно тебя это не извиняет. Ты вор.

Лешка опустил глаза.

— И что теперь со мной будет?

— Не знаю. Оба его светлости, как бы им не было плохо в детстве, когда они бродяжничали, до воровства не опускались. Милорду Дарберну за то, что он отказался воровать отрубили руки. Вначале одну, затем другую.

— Как и граф бродяжничал?

— Они так и познакомились.

— И что мне теперь делать? Уйти отсюда?

— Ну уж нет. И даже не думай. Милорду Ксандру это не понравится. А значит… если он тебя простил, то и мы простим. Ты, когда поправишься, заходи в казарму. Прощения попроси у всех.

— Простят?

— А куда денутся? Я же простил.

— Ты простил?

— А чего тогда я к тебе пришел?

— Спасибо.

— Ладно уж…

— А виконт в самом деле такой знаменитый?

— Конечно! Весь Ларск им восхищается.

— А солдаты?

— В первую очередь.

— Альвер, а можно я спрошу, только ты не ругайся. Я ведь ничего не знаю, лучше тебя спрошу, а то смолочу глупость снова какую.

— Спрашивай.

— Виконт и граф они как, дружные?

— Конечно.

— У вас здесь в семьях аристократов все такие?

— Нет, конечно. У всех по — разному.

— А… только не ругайся… А почему виконт не граф?

— Это как?

— Ну, как… Он же знаменитый и популярный. Мог бы графом стать. Только не ругайся!

— Вот оно что… Ты хочешь сказать, что он мог бы свергнуть графа?

Лешка кивнул головой.

— Этого никогда не будет. Ты не первый, кто это говорит. Милорд Ксандр сам лично казнит таких говорунов.

— Как казнит? — испуганно спросил Лешка.

— Испугался? Не бойся, я не доносчик. Но и ты в следующий раз не болтай такое. А казнит, не в смысле убивает, а плетьми порет. Сам лично. По полной.

— А граф, правда, ему власть отдал? Ну, поделился, в смысле.

— Это правда. С самого первого дня, как милорд появился в Ларске.

— А почему? Почему так доверяет?