Путь шамана

В заключение я должен сообщить - впрочем, читателю это уже, наверное, и без того ясно - что сам я практикую шаманские методы, и не из-за того, что понимаю с позиции ОСС, почему они эффективны, но из-за того, что вижу, что они эффективны. Но вы не должны верить мне на слово: по-настоящему глубокое шаманское знание приобретается только через опыт, и ни я, ни какой-нибудь другой шаман не в силах вам его передать. В конце концов, в сути своей шаманство - это стратегия, позволяющая самостоятельно обучаться и действовать на основе того, чему научился. Я хочу, чтобы вы узнали какую-то часть этой стратегии, и приглашаю вас в увлекательный древний мир шаманов.

ГЛАВА I ОТКРЫТИЕ ПУТИ

Впервые я принял участие в длительных полевых исследованиях в качестве антрополога более двадцати лет назад - это было на лесистых склонах Эквадорских Анд, где живут индейцы хиваро, или Унтсури Шуар. В то время хиваро еще занимались охотой за головами, которые они высушивали, теперь этот обычай почти что исчез; кроме того, среди них было широко распространено шаманство - традиция, сохранившаяся и по сию пору. За два года - с 1956 по"1957-й - я собрал богатый материал об их культуре, но проникнуть в мир шаманов мне так и не удалось - тут я остался сторонним наблюдателем.

. Года через два Американский музей естественной истории пригласил меня поработать в годичной экспедиции на Амазонке, в Перу, чтобы изучить культуру индейцев конибо, живущих В бассейне реки Укаяли. Я с радостью принял приглашение: это была прекрасная возможность провести новые исследования интереснейших культур племен, населяющих леса Верхней Амазонки. Эти полевые работы продолжались с 1960 по 1961 г.

Два случая, происшедшие со мной, когда я жил среди индейцев конибо и хиваро, подтолкнули меня к пониманию шаманства в обеих этих культурах, и я хочу рассказать об этих случаях читателям. Может быть, мне удастся сообщить что-нибудь новое об этом удивительном, скрытом от чужих глаз мире, лежащем перед исследователями шаманства.

Я прожил большую часть года в деревне индейцев конибо на берегу уединенного озера возле одного из притоков Укаяли. Мои антропологические исследования культуры конибо шли хорошо, но мне никак не удавалось выведать у них что-нибудь об их религии. Индейцы относились ко мне дружелюбно, но избегали говорить о сверхъестественных вещах. В конце концов они сказали, что, если я действительно хочу этому научиться, я должен выпить священный напиток шаманов, приготовляемый из лиан растения аяухаска - лиан души. Я согласился - мне было и интересно, и боязно, потому что меня предупредили, что меня ожидает нечто ужасное.

На следующее утро мой друг Томас, старейшина деревни, отправился в лес нарезать лиан. Перед уходом он велел мне попоститься, запретив обедать и позволив лишь немного позавтракать. К полудню Томас вернулся и принес с собой столько аяухаски и листьев растения кава, что ими можно было до краев наполнить котел вместимостью в пятнадцать галлонов. Все это он варил целый день, так что в конце концов получилось лишь около кварты какой-то темной жидкости, которую он перелил в старую бутыль и поставил охлаждаться до захода солнца: тогда, сказал он, мы это выпьем.

Индейцы перевязали морды всем собакам в деревне, чтобы не лаяли: как мне сказали, собачий лай может свести с ума того, кто выпил аяухаски. Детям велели вести себя тихо, и к вечеру над всей деревней воцарилась тишина.

Когда мимолетные сумерки экватора сменились темнотой, Томас перелил приблизительно треть содержимого бутылки в чашку из тыквы и протянул ее мне. Все жители деревни, не отрываясь, смотрели на меня. Я чувствовал себя, как Сократ среди афинян, когда он брал в руки кубок с ядом: мне вспомнилось, что одно из названий аяухаски, распространенное среди индейцев Амазонки в Перу, означает "малая смерть". Я быстро выпил отвар- он имел какой-то странный горьковатый привкус, потом стал ждать, когда Томас выпьет свою порцию, но он сказал, что в конце концов решил отказаться от участия в этом деле.

Меня уложили на бамбуковый помост под широкой пальмовой крышей общинной хижины. В деревне стояла тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад да доносившимися из глубины джунглей криками обезьяны-ревуна.

Я лежал и глядел в темноту надо мной, как вдруг в ней начали прорезываться полоски слабого света. Становясь все более четкими, они причудливо переплетались, потом вспыхнули яркими цветами. Откуда-то издалека донесся звук, похожий на шум водопада - он рос и рос, пока наконец не оглушил меня совсем.

Всего лишь несколько минут назад я был уверен, что аяухаска не возымеет надо мной действия - и вот теперь шум несущейся воды наполнил все мое сознание. У меня начал неметь рот, и немота эта постепенно поднималась вверх, к вискам.