Путь служанки

Раз уж мы с тобой два цветка лотоса на одном стебле, разумеется, один живет, покуда жив второй. Если уж ты умерла, то и я, хоть все еще дышу, не более чем гниющий день за днем ходячий мертвец. Если ты обретешь покой, то только так и я смогу.

Один из пожилых членов семьи подошел к Вэй Цинтаю со словами:

– Бред, всё это бредни, пустая болтовня! Чем позволить этой сумасшедшей войти во дворец и обрушить бедствие на наши головы, лучше будет… – И, прикрыв рот рукой, прошептал ему что-то на ухо.

Взгляд Вэй Цинтая стал задумчивым, он тихо вздохнул и кивнул. Вслед за этим несколько человек встали рядом с Вэй Инло. Она подняла голову, растерянно и недоуменно взглянув на них:

– Вы чего удумали?

Несколько больших рук потянулись к ней.

Спустя несколько дней в питейном заведении один из гостей, потягивая байцзю[5], поданную с закусками, неожиданно выдал:

– Это кто там свою дочь замуж выдает?

Несколько выпивох наполовину перегнулись через перила, взирая на город с высоты, и увидели, как на центральной улице появилась большая, вся в красных цветах свадебная процессия, медленно двигающаяся вперед под треск хлопушек и петард. На крупной лошади сидел жених, улыбавшийся так, словно гордился доставшимся ему счастьем. Позади него несли крохотный свадебный паланкин. Ветер приподнял шторку, и один из постояльцев вскрикнул и протер глаза.

– В чем дело? В глаза что-то попало? – спросил кто-то рядом.

– Видать, перебрал я с горячительным, зрение подводит, – растерянно ответил тот. – Я мельком увидел, что за шторкой невеста сидит, а руки-то у нее за спиной связаны.

Глава 2 Платье из сотни птиц

= Шестью часами ранее =

– Раз расческой проведем – будем с полным кошелем.
   Два расческой проведем – здраво, мирно проживем.
   Три расческой проведем – деток много наживем.
   Проведем в последний раз – посуда будет целая у нас…

– Довольно, – оборвала Вэй Инло. – Тетушка Ацзинь, да ты взгляни на меня, разве похоже, что я могу что-то с посудой сделать? На столе стояло позолоченное медное зеркало в форме цветка, на его блестящей поверхности отражались двое находящихся в комнате людей.

Вэй Инло выглядела как настоящее произведение искусства: с ног до головы была облачена в красный свадебный наряд, пудра на лице лежала словно тонкий слой снега, румяна на щеках сияли, как заря, а на губах красовалась точка алой киновари. Да любой жених почувствовал бы себя настоящим счастливчиком, заполучи он такую невесту.

Вот только где такое видано, чтобы невеста выглядела так – обмотанная веревкой прямо поверх свадебных одежд?

Какое уж там замужество, больше похоже, что ее хотят утопить, принести в жертву царю драконов Лунвану[6] в обмен на процветание и спокойствие для всей деревни и обильный урожай.

– Тетушка Ацзинь, – спокойно произнесла Инло. – А расскажи мне еще раз о жизни во дворце.

– Даже сейчас вы не успокоились и всё расспрашиваете меня, для чего? – вздохнула у нее за спиной женщина средних лет. Она расчесывала девушке волосы и уговаривала: – Что же плохого в том, чтобы спокойно выйти замуж? Я нарочно для вас разузнала, семья жениха хоть и не особо богатая, но сам он – честный человек. Будь я на вашем месте, непременно предпочла бы выйти за него, чем быть дворцовой служанкой и потратить впустую свою юность в надежде хоть разок увидеть императора.

Вэй Инло помолчала мгновение, а затем едва слышно спросила:

– А как выглядит император?

– Не знаю, – беспомощно улыбнулась Ацзинь. – Я все время стояла на коленях, видела лишь его сапоги с вышитыми драконами, не смела поднять голову и взглянуть на его благородный лик.

– Увидеть не увидела, но слухи-то о нем наверняка до тебя доходили? Тетушка Ацзинь, а что о нем говорили слуги во дворце? Ты еще помнишь?

Ацзинь задумалась, а после, посмеиваясь, ответила:

– У тех, кто не может удержать язык за зубами, не было шанса даже сапоги его увидеть. Ну, хватит, полно. Не хмурьте бровки, а то морщины появятся. Я расскажу вам о случае, свидетельницей которому стала сама.

– Рассказывай. – Вэй Инло тотчас же вся обратилась в слух.

– Случилось это примерно четыре года назад, тогда умерла одна наложница, – медленно начала Ацзинь. – А все из-за платья…

Пока Ацзинь рассказывала, перед глазами Вэй Инло начали вырисовываться красные стены и серые мощеные дорожки Запретного города, окружая, как веревка поверх ее одежд, и надежно запирая в клетке под названием «гарем».