Путь Святозара

— Это я ему сказал. Ведь я, как и другие мои братья, тоже празднуем рождение Бога Коляды. Мы всю ночь пируем в гриднице, примостившись, на снопах ржи, пьем медовуху и едим кутью. Я ви-дел, как ты уехал с сыновьями Дубыни, знал, что Эрих наказанный сидит в своей опочивальне и позволил себе повеселиться. Внезапно я услышал стон и твои слова хозяин: " О, брат, что ты на-творил", я почувствовал, что случилась беда. И ринулся к тебе на выручку, но ты лежал на полу с кинжалом в груди и уже не дышал, рядом с тобой на полу сидел Эрих, и громко рыдал. Я вернулся в общий зал и закричал твоему отцу, который как раз поднимал чашу с медовухой: " Торопись Ярил, твой сын, убил твоего сына".- доброжил замолчал, утер концом бороды струя-щиеся по лицу слезы и продолжил, — Правитель вскочил с места выронив чашу из рук и побежал вслед за мной. Он бежал так быстро, что почти нагонял меня, но в отличие от меня он в темноте не видел и тогда я прочитал заговор, факел, лежащий возле тебя, вспыхнул. При свете факела правитель увидел тебя, на полу, всего в крови. Эрих лежал рядом и словно маленький кутек лишь изредка всхлипывал и стонал. Прибежавшие следом за правителем дружинники принесли факелы и увели Эриха. Отец встал на колени и принился осматривать тебя, но ты, верно, был уже мертв. Он вынул из тебя кинжал, положил рядом и зажал рану на груди руками. О, если бы ты видел его в этот момент. Я сказал, ему не молчи, говори заговор. Но он только мотал головой и твердил: " Убил, убил, моего сына". Я так разозлился, мне казалось, что он теряет последние возможности вернуть тебя к жизни. И я опять закричал: " Да, не молчи же ты хозяин, не молчи". И прибольно ударил его по макушке, — старичок замолчал, сжав кулачок, и показывая как он, стукнул правителя по голове, — И тогда он вроде как бы очнулся и зашептал заговор. Но ничего, ты был недвижим, он зашептал вновь и вновь и опять ничего. Все дружинники обступили правителя и многие из них, я это видел, утирали глаза. " Шепчи, шепчи…"- говорил я ему и он шептал. А потом ты вдруг весь дернулся и тихонько вздохнул. Правитель прошептал еще заговор, а когда приклонил голову к твоему рту, прислушался, то радостно сообщил всем: " Дышит, дышит, мальчик мой". Храбр и Дубыня подняли тебя на руки и осторожно отнесли тебя в опочивальню. Отец сам раздел тебя, непрерывно продолжая шептать заговор над тобой, сам отер всю кровь с тебя и десять дней не отходил от твоего ложа. А, ты, ты говоришь, что сделал неправильный выбор. Глупый ты еще, глупый мальчишка, — сказал доброжил и вновь залился слезами.

— Прости, прости доброжил, это я сказал не подумав, — проговорил расстроенный Святозар и почувствовал, как по его лицу бегут слезы. — Я, правда, еще мальчишка.

Старичок увидя слезы на щеках Святозара подошел и осторожно утер их своей бородой, а потом добавил:

— Ну, ничего, не расстраивайся. Тебе нельзя волноваться, а то опять кровь из раны пойдет, — он внезапно затих, вслушиваясь в тишину, и показав пальцми на губы, как бы призывая к молчанию, пропал.

Доброжил появился, через некоторое время, также внезапно, как и исчез, приблизился к Свято-зару и шепотом сообщил:

— Я у правительницы был, плачит она, — замолчал, поглядев на Святозара, а потом добавил, — Кото-рый день плачит, да причитает. И все по тебе.

— По мне? — удивленно переспросил Святозар.

— Вот, вот, по тебе. Плачит, ходит по своей опочивальне, да причитает: " Сын, мой, сын, Святоза-рушка, как же я могла это натворить. Прости меня, кровинушка, прости". Она знаешь даже к тебе приходила, у дверей стояла, хотела тебя увидеть, но правитель не позволил, — доброжил немного помолчал, и еще тише досказал. — Прогнал он ее, сказал ей, что это все она намудрила. Своим бабским умом, жизни сыновей перекроила, переломала.

— А, мать, что? — с жалостью в сердце спросил Святозар.

— Она молчала, только головой мотала из стороны в сторону. А потом, сказала правителю, что он ничего не поймет, и вряд ли она все сможет объяснить и ушла. А он вслед ей крикнул, чтобы она никогда не приближалась к тебе, а если она его ослушается, то он ее отправит прямо к Эриху в темницу, — старичок тяжело вздохнул и замолчал.

Молчал и Святозар, обдумывая рассказ доброжила, и чувствуя одновременно жалость к отцу и матери.

— Доброжил, а ты отцу о Нуке говорил? — прервав молчание, спросил Святозар.